Владимир Науменко - Код Адольфа Гитлера. Апрель

– Соедините меня, пожалуйста, с господином Кейтелем! – мягко попросил связисток по телефону Гитлер. Стал ждать, грозно постукивая костяшками согнутых пальцев по столу. Дождался. Соединили.

Гитлер: Господин фельдмаршал! Что происходит?

Кейтель: Буквально сейчас в воздушное пространство Берлина вторглась армада – тысячи англо-американских бомбардировщиков. Асы Геринга, мой фюрер, слабо отбивают атаки противника. Они ничего не могут изменить! Как будто бросая нам вызов, бомбардировщики летят чётким строем, так, как в мирные времена на авиапараде. При этом они не забывают поразительно согласованно сбрасывать бомбы на головы берлинцев. Небо над городом, мой фюрер, серое от пороховой гари. Люфтваффе, мой фюрер, не в состоянии выиграть сухопутную войну! – взволнованным голосом докладывал в трубку Кейтель. – Лично я в полдень видел полную деморализацию лётчиков Геринга. Несчастные берлинцы! Сегодня они вдоволь наглотаются пыли.

– Господин фельдмаршал! – уже будучи взвинченным, Гитлер перешёл на резковатый, гортанный диалект австрийца. – Не могли бы вы довести до сведения вермахта, что меня как главнокомандующего не устраивает такое положение дел в небе Берлина. От всех вас я требую решительных контратак, нам надо измотать и обескровить противника, а не любоваться полётом бомб на город.

– Тогда свяжитесь со штабом люфтваффе, мой фюрер! – попытался отвести от себя «грозу» Кейтель. – Там лучше, чем я, вам объяснят обстановку.

– Вермахт не умеет обороняться! – раздраженно бросил в трубку Гитлер. – Я не удивлюсь, Кейтель, если русские затопчут всех вас, элиту пруссаков, своими нечищеными пролетарскими сапогами.

Дав телефону отбой, Гитлер тем не менее разумно прислушался к тому, что посоветовал ему сделать Кейтель. Благодаря угодничеству того он оставил «Лакейтеля» в должности, благо тот уже, как и многие другие, был у фюрера не в фаворе.

«Человек, рождённый быть диктатором, не подчиняется обстоятельствам, он сам определяет развитие событий», – поднимаясь, подумал Гитлер, руками вцепившись в спинку переднего стула. «Если я не остановлю под Берлином Сталина, то к немцам придёт самое свирепое варварство всех времён».

Он вновь потянулся к аппарату и позвонил.

Гитлер: Где генерал Коллер? Как «нет»? А где он? Это штаб люфтваффе? Да?! Звонит фюрер. Господа, знаете ли вы, что советская артиллерия обстреливает центр Берлина?

– Нет! – Гитлер услышал голос штабиста.

Гитлер: Разве вы не слышите?

– Нет! – отвечал ему, уже льстиво, всё тот же голос. – Мой фюрер! Мы располагаемся в местечке, отдалённом от Берлина.

Услыхав ответ, фюрер съёжился в кресле. Только теперь он понял, что это крах. В трубке послышались гудки.

Сохраняя верность прежним временам, Гитлер взял себя в руки и набрал номер партканцелярии.

– Я слушаю вас, мой фюрер!

– Борман! Немедленно, хоть из преисподней, вызови ко мне Мюллера.

– Он скоро будет в бункере, мой фюрер!

В ряд перед Гитлером выстроилась вся элита Третьего рейха – Кейтель, Йодль, Бургдорф, Кребс, Геринг, Дёниц, Риббентроп, Геббельс, Шпeep, Гиммлер, Кальтенбруннер и Аксман.

Внешне выражая преданность вождю, в этот день каждый из них в душе лелеял надежды выжить на горящей земле гибнущего рейха. Русские вот-вот должны были войти в черту Берлина, предстояла борьба не на жизнь, а на смерть. Простым немцам, кроме своей отчизны, терять было нечего. Иное дело – верхушка нацистов искала шанс спасти свою шкуру, слиться с добропорядочными немцами и как следствие уйти от ответственности. Все они, а Гитлер был не дурак, вели сложную игру по своим правилам, были трусливы и боязливы. За каждым из них за годы власти имелись грешки, и, глядя сейчас каждому из них в глаза, Гитлер это ясно осознавал и… ужасался: «Кого я приблизил к себе? Одни предатели!» За последнюю неделю Гитлера неотступно проследовал парадокс – от всей души поздравляя своего вождя, они же желали поскорее от него избавиться, забыть его, как страшный сон, вымолить у побеждающих союзников гарантии личной безопасности в обмен на секреты рейха. Фюрер прошёл перед вытянувшимися мужчинами и каждому из них пожал руку, правда, с разными чувствами. Таким манером, откликнувшись на поздравления, беспристрастный Гитлер озвучил перед ними свои мысли: «Господа, благодарю за поздравление, я ценю вашу близость ко мне. Ровно в 16.00 я жду вас на военном совещании».

Наступила многозначительная пауза.

Первым от гипноза тишины очнулся Кейтель. Поправив на переносице пенсне, он заговорил:

– Мой фюрер! В который раз мы, ваше окружение, поняли, насколько вы нам дороги, насколько необходимы Германии. Ваше руководство нами прозорливо, мы все верим, что рейх скоро будет очищен от врагов. Надо только проявить мужество и максимум терпения даже несмотря на то, что скоро Берлин будет окружен. Вы скоро будете отрезаны от Юга, ещё есть время скомандовать там армиям, если вы решитесь уехать в Берхтесгаден. Альпийская крепость, я уверяю вас, в отличие от Берлина, продержится довольно долго.

– Хорошо, господин фельдмаршал! – произнёс Гитлер. – Я учту ваши пожелания. Все свободны.

И тут, вопреки желаниям фюрера, выдвинулись Геббельс и Гиммлер.

– Мой фюрер! – произнёс Геббельс. – Ваши речи напоминают всем немцам сладостное богослужение. В саду Канцелярии вас хотят увидеть члены Гитлерюгенда. Для нашей молодёжи вы являетесь достойным примером. Молодые парни, мой фюрер, прежде чем попасть сюда, успели хорошо отличиться на фронте. Некоторые из них, свято чтя верность и преданность фюреру, не без успеха в ближнем бою уничтожили русские танки.

– Мой фюрер, – приблизившись к фюреру, воскликнул Артур Аксман. – Доктор Геббельс прав! Молодёжь Германии до последнего готова драться за вас и за Берлин.

– Я это знаю, Аксман! – проговорил фюрер. – Ведите меня к своим волчатам.

Гитлер и свита приближенных вышли в сад.

В ожидании фюрера замер почётный караул юнцов, готовых по первому приказу Гитлера отдать свои жизни. Аксман и остальные замечали, что Гитлер не мог самостоятельно вручить награды. Этому ритуальному действию якобы мешали руки – правой ладонью за спиной он придерживал трясущуюся левую руку. Всем было видно, что фюрер доживает последние дни. И вот сейчас, задерживаясь возле очередного подростка, он со злобной ухмылкой трепал того по щеке или щипал за ухо. Эти странности в поведении Гитлера не ускользнули от присутствующих, но все почли за благо стать пассивными наблюдателями, чем объектом гнева фюрера.

…Начальник Генштаба сухопутных войск генерал-полковник Ганс Кребс молча выслушал доклад Кренкеля о взятии русскими города Барут. Отпустив адъютанта, Кребс подскочил со стула, схватил трубку телефона, напрямую соединяющего его с бункером, и когда телефонистки соединили его с рейхсканцелярией, отрапортовался перед Гитлером: