Леонид Андреев - Собачий вальс

Тиле.О, это надо чувствовать.

Тизенгаузен.А ты чувствуешь?

Тиле.Сейчас – нет. О, теперь я так счастлив, что не могу чувствовать никакой тоски: русской, шведской, немецкой…

Все смеются.

Тизенгаузен.Вот это настоящие мужественные слова, Генрих! Но пока светло – не покажешь ли ты нам свою новую квартиру? Я умираю от любопытства, я хочу видеть, как ты вьешь свое гнездо: берегись, Генрих, я старый и опытный самец.

Тиле.Нет, ты меня не испугаешь, старый ворчун! (Смеется.) Я еще только счастливый жених, но ты увидишь, какой у меня строгий план. О, ты увидишь!

Ермолаев.Да, приятно бы взглянуть.

Тиле.Прошу вас следовать за мной. Карл, будь добр, посиди с моим Феклушей, пока я буду показывать. Пожалуйста, кури, Феклуша, папиросы на столе.

Выходят. Феклуша, стесняясь, берет папиросу. Карл зажигает и подает ему спичку, в то же время откровенно и холодно рассматривает его.

Феклуша (тянется к спичке). Очень благодарен, я сам…

Карл.Пожалуйста. Почему вас так нелепо зовут: Феклуша? Это женское имя.

Феклуша.Как вам доложить, Карл Эдуардович? Вероятно, за характер… Я всегда был несколько робок, склонен к слезам, а равным образом – излишне тороплив, поспешен в мыслях.

Карл.Почему – равным образом?

Феклуша.Так говорится.

Карл.Нет, так не говорится. Но сегодня вы не торопливы. Вы где служите?

Феклуша.Как вам сказать, Карл Эдуардович? В полиции.

Карл.Что такое?

Феклуша.Нет, нет, я в канцелярии градоначальника, по паспортной части. Генрих Эдуардович знают.

Карл.Много получаете?

Феклуша.Сорок рублей, ну с наградными и так вообще выйдет рублей девяносто. Сущие пустяки.

Карл.Большая семья?

Феклуша.Огромная.

Карл.А отчего вы не поступите в филеры [3] Филер – полицейский агент, сыщик. ? Это выгоднее, вы могли бы зарабатывать.

Феклуша.Вы шутите! Как можно!

Карл.Нет, я говорю серьезно. Для провокации вы едва ли годитесь, но филером можно бы, не боги горшки обжигают. Сколько зарабатывает хороший филер?

Феклуша.Пустяки, дешевый заработок.

Карл.Нет – а хороший?

Феклуша.А если действительно хороший, то – огромные деньги, Карл Эдуардович! Ну раз вы так дружески, то сознаюсь, как перед отцом родным: пробовал, пытался, но…

Карл.Что же: но?

Феклуша.Не выходит, Карл Эдуардович! Способностей никаких нет, ни к чему хорошему не способен. То-то и несчастье мое, в том-то и осуждение судьбы, что – никаких способностей!

Карл.Никаких?

Феклуша.Ни малейших! Кругом, знаете, такое, что дай бы мне Господь истинный талант, я мог бы вполне обеспечить семью. А без таланта сколько ни бегай, сколько ни гомозись, лишней копейки не выбегаешь. Куда уж!

Карл.А вы, Феклуша, могли бы сделать или добыть – я не знаю, как у вас выражаются – добыть фальшивый заграничный паспорт?

Феклуша.Нет. Не сумею! Куда уж мне!

Карл.Но если постараться, имея в виду хорошие деньги?

Феклуша.А вам зачем?

Карл.На всякий случай всегда нужно иметь заграничный паспорт. – Нет, я шучу, конечно. Вы действительно бежали, когда вас встретил брат Генрих?

Феклуша.Вы смеетесь, Карл Эдуардович. Я, извините, не совсем понимаю ваш разговор.

Карл.Нет, Феклуша, я не смеюсь. Разве я похож на человека, который любит смеяться? Генрих просил меня занять вас, и я вас занимаю. Брат Генрих намерен покровительствовать вам?

Феклуша.Был бы безмерно счастлив! Они говорили, что оказывают денежную поддержку брату – это вам, Карл Эдуардович?

Карл.Мне. Но мне больше нравится говорить о вас, Феклуша. Скажите: когда вы были агентом, вам часто приходилось иметь дело с убийцами?

Феклуша.Убийцами?..

Разговаривая, входят Тиле и его гости. Тиле смеется.

Тиле.Ты поражен, старый ворчун? Позвольте отряхнуть ваш костюм, вы запачкали рукав, Дмитрий Иванович.

Карл.Я принесу щетку.

Ермолаев.Не стоит беспокоиться, право, пустяки.

Тиле.Нет, он принесет. Карл, принеси. Ну каково, господа? (Счастливо смеется.)

Ермолаев.Чудесная квартирка, Генрих Эдуардович.

Тизенгаузен.Да, ты меня поразил, Генрих.

Тиле.В столовой у меня будут обои под дуб; впоследствии я заменю их дубовой фанерой. Детская у меня, повторяю, выходит окнами на солнце, и в ней будет всегда светло. Это гигиенично и в Петербурге необходимо. К сожалению, в моем детстве я видел слишком мало солнца, и я хочу, чтобы у моих детей света было в изобилии. Солнце необходимо.

Тизенгаузен.Но ты так говоришь, Генрих, как будто у тебя уже есть дети, целая куча. Это самоуверенность холостяка, Генрих!

Тиле.Они будут.

Вошел Карл со щеткой.

Позвольте, Дмитрий Иванович. Карл почистит вам рукав. – Они будут, Андрей. Я уже приобрел детскую кроватку, через неделю она будет стоять на месте и ждать своего господина. (Смеется.)

Ермолаев.А когда свадьба ваша, Генрих Эдуардович?

Тиле.Через неделю будет готова квартира, через семнадцать дней, считая от нынешнего числа, будет свадьба. Сегодня с дневной почтой – минут через двадцать, к обеду, – я получу письмо от Елизаветы, где она сообщает мне точно о дне своего приезда. Елизавета поехала в Москву повидаться со своими родителями. Теперь эта комната, Андрей. Вот здесь будут ковры. – Здесь будут портреты. – В этих вазах у меня всегда будут живые цветы.

Тизенгаузен.Это уже роскошь, Генрих.

Тиле.Живые цветы не роскошь, Андрей. – Вот здесь, над роялем, будут две гравюры – пока я не имею средств на картины: голова Бетховена и известный «Концерт» Джиорджоне [4] «Концерт» Джорджоне – знаменитая картина Дж. Джорджоне «Сельский концерт», находится в Лувре. . Ты смотришь, Феклуша?

Феклуша.Во все глаза.

Тиле (смеется) . Он говорит: во все глаза! А вот здесь, Андрей, в этом углу будет стоять кресло, на котором я буду тихо сидеть, пока Елизавета будет играть мне Бетховена и Грига. Ты видишь: я уже положил ноты, по которым она в первый раз сыграет мне, пока я тихо буду сидеть на своем кресле. (Стряхивает пыль с нот и снова осторожно и любовно ставит их на место.) Но какая пыль!

Тизенгаузен.Это от рабочих, Генрих.

Тиле.У меня не будет пыли. – Ты имеешь рояль, Феклуша?

Феклуша.Откуда ж мне, Генрих Эдуардович?!