Александр Попов - Akladok

Какой-то мальчик…. Со школьным рюкзаком.

– Эй? – проговорил Иван. – Эй, не бойся. Скажи, где мы? Ну… какая тут станция рядом, а?

Мальчик молчал.

Иван попытался подняться. Тело было каким-то ватным, но слушалось. Это удивительно, что он ничего не сломал. Впрочем, поезд только тронулся, а это значит…

– Слушай, здесь где-то рядом должна быть платформа. Да? – проговорил он и огляделся.

– Ну…. да, – ответил настороженный голос.

– Это недалеко? – Иван все никак не мог встать: сугроб был глубоким, и он только сползал в нем ниже по насыпи. – З-зараза, – выругался Иван; в этот момент ноги нащупали что-то твердое, и он, наконец, смог подняться.

– В-вы извините, – проговорил мальчик. – Вы так здорово полетели! И я подумал….

– Что?!…, – неприятно пронзило Ивана. Кажется, этот ребенок хотел его обокрасть! А он-то думал – помочь. Какой хороший мальчик! Бедняга. Но так холодно… Надо бы двинуть на станцию, может быть там можно где-нибудь обогреться. И шапка… где его шапка? Ведь приличный мороз. Еще какой-нибудь менингит…

Но все. Надо взять себя в руки. Не дрожать, не горбиться, не делать затравленного выражения лица. Господи, как это трудно – распрямить ноги, если они подкашиваются. Ужасно….

– Н-нет, кажется, я х-хорошо приложился, – все-таки пробормотал он. – Это точно. С такой в-высооты…

– Водки вам надо выпить, – выпалил мальчик с участием. – И побольше. Четкий способ, мой отчим, как чего с ним сделается, как задаст! И все проходит. Даже добрым становиться. Во!

– Н-ну раз даж-же отчим…, – Иван выбрался из сугроба. – Если даже твой отчим… Придется. А то что-то как-то не по себе. Но куда же идти?

– А туда! – крутанул рукой мальчик.

Иван пошел сзади. Думая, как хорошо, что тропинку присыпало, и не скользко. Мерзла голова, слегка болело плечо, и отчего-то дрожали ноги. И следовало бы отряхнуться… Мальчик что-то говорил. О какой-то горке, дураке Игнате, который смотрит видик, и о том, как хорошо иметь горные лыжи. А потом вдруг обернулся и не менее категорично спросил, – А за что они вас?

А ведь действительно, за что? Иван сделал слабую попытку увернуться от жутких воспоминаний, – от них почувствовал почти физическую боль – но увернуться не удалось, и перед ним, как в кошмарном сне, парализуя волю и обволакивая безысходностью, возникли большие темные фигуры. Только в этот раз, вместо мощного удара в грудь, они метнули быстрый как выстрел ответ. А за то!

И Иван понял, что они вернуться. Они из тех, кто доводит дело до конца. Ужасное дело, результатом которого должна стать его смерть. Мрак, полет в никуда, какое-то дикое сальто-мортале, по сравнению с которым его падение из вагона – мелкие неприятности.

Нет, они и правда вернуться. Хорошо, очень хорошо, что он взял с собой нож. Только нельзя волноваться. Это глупо. Все вокруг, впрочем, тоже глупо. И складывается так безысходно! Ведь на станции наверняка нет милиции, а кассирша не укроет его у себя. И кто ему поверит? Может быть, вовсе не следует идти на станцию? Но они уже близко. И, с другой стороны, куда еще идти? В лес? Найдут по следам…

– Эй, куда вы так спешите?! – прокричал сзади мальчик. – Следующая электричка еще не скоро!

И, правда, куда?

– А ты э-э-э… Ты здесь живешь? – спросил Иван, останавливаясь.

– Ну, – решительно подтвердил тот.

– Где здесь милиция?

– Ну, у станции. Там и почта, и милиция. Ты туда хочешь идти? Но там уже никого нет.

– Как это нет?

– А чего им сидеть? Они все – по домам. Разъехались. Тут только дядя Виталий живет. Он там, в этом… ну паспортный стол называется.

– Идиотизм, – раздраженно проговорил Иван. Ему стало обидно, что его никто не защищает. Он не нужен ни кому в этом мире. Его даже никто не ждет. Кроме, может быть, его комнаты, его рояля, его нот. Какая это жестокость! Никто так и не узнает, что он мог написать. И что написал. И этот дядя Виталий… Зачем этому дяде рисковать ради него жизнью? И эти огни в домах… Сидящие за этими окнами прекрасно себя чувствуют, слушая халтуру. Вот, если бы на его месте был кто-то из этих конъюнктурщиков… Но, все же, нужно что-то делать. Идти на станцию…

– Тебя как зовут? – попытался отвлечься Иван.

– Максим.

– Почему ты в лесу так поздно?

– На горку шел. Я же говорил. А что?

– Да так…

Тропинка расширилась и мальчик Максим теперь шел рядом с ним.

– Музыку любишь?

– Ну, – с достоинством ответил тот.

– Группу «Новый Год» слышал?

– Какую?

– «Новый Год».

– А-а-а.., – протянул Максим. – Это что-то старое, да?

– Я там играл. И писал песни, – Иван попытался как можно менее жалким голосом напеть кое-что из их репертуара. – Слышал?

– Ну, – соврал тот. А, может быть, и не соврал.

Они были уже у станции. Автобусная остановка, закрытый пивняк, большой, но не очень новый BMW. Иван остановился. Задрал голову и вдруг успокоился. Потому что вдруг понял, куда он теперь направиться. Прямо над ним покачивалась запорошенная снегом табличка с расписанием автобуса и названием места, куда он идет.

Алекс! Он поедет к Бродику! Прямо сейчас! Конечно, ведь автобусы должны еще ходить. Он спрячется где-нибудь, что бы не напороться на тех…, если они, конечно, вернуться. Вот только купит что-нибудь вон в том киоске, внутри которого такие красивые бутылки. Кошелек-то на месте, а на одну Смирновскую там хватит.

И он найдет, обязательно найдет тот дом. Алекс ему когда-то объяснял, а он вспомнит. Они сядут у печки, разольют по стаканам, и он не спеша все расскажет. А что, замечательное приключение – выкинули из электрички! На полном ходу! Теперь есть что вспомнить. И, может быть, там есть гитара…?

И этот мальчик… Его жалко. Он знал таких. Один из них сидел в его классе сзади, у шкафа. Всегда не выспавшийся, не умытый, плохо одетый и резкий. А потом его еле откачали – чуть не убил собственный родитель. Какая жестокая штука жизнь, в которую они попали! Нет, он определенно возьмет мальчугана с собой. Он хороший. Иван обернулся, что бы сказать об этом Максиму, но застыл пронзенный ужасом. Из-за остановки, прямо на него двигались две фигуры. Те самые!

Вот и все…

Внутри Ивана все остановилось. Неужели? А может быть…. Нет, они. Иван застыл и обреченно смотрел, как они приближаются. От них шла такая обессиливающая уверенность, что его тело отказывалось бороться. И только какая-то жалкая в своей никчемности мысль билась о стенки сознания: «Что делать?! Что делать!?»

– Эй, парень, у тебя покурить есть? – проговорил один из них, как ни в чем не бывало. С улыбкой! И это было совсем жутко.

– Нет, – тихо ответил Иван. И с энтузиазмом замотал головой. Словно заклиная неизвестно какую силу «Нет! Нет! Нет!…»

– Автобуса ждешь? – поинтересовался второй и стал медленно приближаться.