Анастасия Арнакова - История одной болезни

Если бы в то время она поняла в каком болоте окажется, если бы вовремя осознала, что самое важные вещи в этой жизни – самые простые, то рядом со ней на подоконнике не сидели бы вина за аборт и беспредельная отрешенность.

Они бы никогда и не узнали друг о друге, если бы не контакт. И теперь Инна думала о Дане постоянно. 25 раз на день заходила на его страницу, и на страницу к его сопернице. Пересматривала их фото, в надежде найти в ней как можно больше изъянов. Ее мозг работал как заводной насос, прокачивая одни и те же мысли в пятый, сотый, тысячный раз. «Почему она, а не я?» Это монолог загонял Инну в отчаяние, и с этим она не могла ничего сделать.

Когда он позвонил в дверь, пепел третьей выкуренной подряд сигареты небрежно упал на пол.

– Привет – он смотрел на нее чуть свысока, готовясь отразить удар.

– Привет – Инна ухмыльнулась, пуская его в свою квартиру, а может и в жизнь снова.

Даня по-хозяйски прошел в комнату и развалился на кресле, стараясь занять собой как можно больше пространства. Инне в глаза бросалась его нервозность, она знала, Даня ждет, когда же начнется нелегкий разговор, и чувствовала свое превосходство. Он выглядел еще хуже, чем Инна.

На нем был спортивный мешковатый костюм, непонятного цвета майка, тяжесть и грусть грязными ошметками висели на плечах. На его лице читались ночи, проведенные под феном в долгом запое. Он похудел килограмм на 5. Все-таки, в потере веса она его переплюнула.

Инна смотрела на него, а в груди у нее комком сжималась боль – «он не со мной». Она некстати снова начала представлять, как та, другая, теперь обнимает его и целует, как он ложится с ней в постель и врет о великой любви, пока Инна теряет себя. От этих мыслей у нее крутило кишки и хотелось тошнить. Желательно на него.

«Что он вообще сейчас делает в моей квартире, и как ему хватило совести снова влезть в мою жизнь? А вернее, что я сейчас творю?»

Она села на стул и отвернулась.

– Как ты? – неумело начал Даня и запнулся – Так похудела…

– Зачем ты пришел? – ее распирало от любо-ненависти к нему. Хотелось его обнять, влепите ему пощечину, поцеловать и разбить ему голову за глупые вопросы.

– Я… жалею о том, что ты сделала аборт. – выдохнул он и встал с кресла.

«Приехали… опомнился. Что смысла говорить о вещах, которые ты сейчас не можешь изменить?» – про себя подумала Инна.

– И? – она высоко вскинула брови, чувствуя себя победителем.

– Что и? Мне сейчас очень одиноко. Я не могу смотреть на маленьких детей и все время думаю о том, что ….

– Что? – она хотела, чтобы он повторил это снова. Каждое слово, которое вылетало из его рта, приносило Инне неимоверное удовольствие, перемешанное с горечью.

– Что… тот ребенок… ну это были мы… – Даня смотрел в ее глаза. Ему было действительно жаль.

– У тебя. Есть любимая. Мы разные. Ты меня никогда не любил. Ничего сейчас не изменишь. Что ты хочешь от меня? – Инна чеканила каждое слова, думая о том, как бы сейчас не разреветься.

– Прости меня…

Слезы подступали к ее глазам. Она хотела швырнуть в него тяжелую вазу.

– Простила.

– Правда?

– Да. – на самом деле за свой аборт больше всего она ненавидела себя, чем его.

– Ты сейчас серьезно?

– Да. – его она ненавидела за то, что он играл людскими жизнями, швырялся ими как половой тряпкой, сам от этого страдал и не знал чего хочет. Он не любил ни ее, ни свою любимую, ни уж тем более себя. Своим прощением он пытался заполнить гнетущую душевную пустоту. Жадно забрать у мира то, что хоть как-то могло скрасить его одиночество. Так всегда поступают эгоисты.

Их диалог напоминал эпизод из дешевого и некачественного фильма. Инна смеялась над собой, над этой жизнью и над тем, как по-идиотски выглядела вся эта ситуация.

– Пошли пить чай. – сказала она и встала.

Он молча поплелся за ней на кухню. Инна наливала ему чай и замечала за собой непривычную радость и легкость. Вмиг в глупой душе появилась надежда на то, что есть шанс хоть как-то все исправить. Раз ему тоже жаль.

Инне хотелось прижаться к нему всем телом и никогда его не отпускать. Вопреки всем законам логики в ее сердце не угасала любовь к нему, а только разгоралась сильней. Относитесь к человеку как к собаке, и он будет лизать вам руки… Инне хотелось утешить его, настолько жалко он выглядел, хотя, наверное, ее вид был еще хуже.

На лице основательно осели следы недельной бессонницы, которые не загладит ни один тональный крем, на голове пучок наскоро собранных и не расчесанных волос, руки похожие на сухие ветки ивы, а на груди грязным комом висят одиночество и безысходность, граничащая с сумасшествием.

Инна поставила кружку с кипятком рядом с ним. «Наверное, он меня любит, раз пришел ко мне и раскаялся». – подумала она.

«Наверное, ты полная дура, раз так считаешь.» – было написано на его лице.

– Что тебе не хватает? – спросила Инна и закурила.

– В смысле? – Даня сделал обескураженный вид, хотя прекрасно понимал, о чем она говорит.

– В прямом. У тебя есть любимая, ты ее любишь, она тебя тоже. В чем проблема и зачем, собственно, тебе я? Простила или нет, какая разница? – она давила на него и ничего не могла с собой сделать. Одновременно в ней боролись две разные личности: одна вперед ногами выпихивала изо рта, грязные ругательства и упреки в его адрес, другая – мило улыбаясь, праздновала свою победу и хотела его приласкать. Их силы были равны. Поэтому получалось что-то среднее: ее лицо было милым и беспристрастным, но говорила она гадости и бред.

– Не знаю. Я хочу быть тебе другом.

При этой фразе ее руки зачесались от дикого желания плеснуть ему кипятка в лицо. От состояния дичайшего негодования, Инна онемела и смогла только промычать.

– Мммм…. А….. ты сейчас серьезно?

– Да. Мне не хватает тебя. Как друга.

– Мммм….. – ее глаза расширились настолько, что она стала похожа на краба. – Что, прости?

«Какая на хрен дружба? Ты идиот? Я люблю тебя!!! Понимаешь, люблю! И это единственная причина, почему ты еще сидишь на этой кухне без чайника на голове, осел! Окстись! Катись ты к черту со своей дружбой и своей любимой куда подальше!!!!!» – плохая Инна перебарывала хорошую. Она медленно повернулась к окну и снова взяла сигарету в рот, хотя после первой еще остался дым.

– Не кури так часто. – он вырвал сигарету из ее рта.

«Господи, где же была твоя решительность и забота, когда я взбиралась на кресло в гинекологии как на Голгофу?» – плохая Инна все еще держала оборону. Ее глаза налились гневом.

– Хорошо. – сказала она и снова взялась за пачку.

Он выхватил сигареты из ее рук и фыркнул.

– Я не шучу. – его взгляд напоминал ей взгляд обиженного ребенка. Насупленный исподлобья.

Инна засмеялась нервным смехом, который медленно перерастал в гомерических хохот – у ее начиналась истерика.