Сергей Волконский - Разговоры (сборник)

– А обратное удивление. Я ужасно люблю обратное удивление. Вы признанный декадент, вас окрестили, от клички не умоетесь. И вдруг – о удивление! Вы любите старых итальянцев, вам нравится Боровиковский, вы говорите, что вы Баха предпочитаете Рихарду Штраусу! И тогда говорят: «Он сдал, поправел, как говорят французы – подлил воды в свое вино. Неспроста, тоже знает, откуда ветер дует»…

– А когда начинается объяснение поступков – для чего он говорит, для чего он пишет, для чего старается, – люди думают, что они ух как тонки, насквозь угадали человека, а они только приписали ему свои же собственные побуждения.

– Не будем говорить о людях… Смотрите, солнце заходит: пожар во всех окнах Дворцовой набережной.

– Да, солнце всегда будет садиться.

– «Und morgen wird die Sonne wieder scheinen» [1] «И завтра солнце снова будет светить». .

– И это тоже всегда.

– Очевидно: «Hier vorne geht sie unter und kehrt von hinten zuriick» [2] «Здесь впереди оно заходит и сзади возвращается опять». .

– Вы ужасно умеете давать настроение и разбивать его. «Мечты, мечты, где ваша сладость»!..

– Вот опять одна из бессмысленных поговорок.

– Во-первых, это не поговорка. Не будьте как тот автор, который писал: «Как гласит французская пословица, – никто не пророк в своем отечестве».

– Неужели! Кто это?

– Кто, это все равно. Только он не знал, что это из Евангелия. А еще в книге по церковному вопросу.

– Ну хорошо, но ведь я же сказал «поговорка» не в смысле происхождения, а в смысле употребления – прибаутка, присказка. Я не понимаю, как и поэт мог написать такую чепуху.

– Почему чепуху?

– Да разве мечты могут утратить свою сладость? Мечты никогда не могут утратить свою сладость.

– Он вовсе не говорит, что мечты свою сладость утратили, а что он утратил мечты, а так как…

– А так как мечты сладки – понимаю… Какой чудный вечер!

– Да, уж вечер.

– У-га-са…ет…

– Нельзя почувствовать красоту Петербурга и не вспомнить Пушкина.

– Пушкина?

– Ну да, ведь это «Пиковая дама».

– Да, «Пиковая дама», вставной номер, текст Жуковского.

– Как я завидую вашей канве.

– То есть?

– У вас все впечатления ложатся на канву; даже когда воображение «свой мечет пестрый фараон».

– Уж не знаю… А что мы говорили насчет прибауток… Да, знаете, есть целая масса прибауток, которых я прямо слышать не могу, которые так обтрепались, что больше ничего не значат.

– С этим согласен.

– Я знал одну полковую даму в провинции, которая никогда не говорила просто «но», она всегда прибавляла: «увы и ах».

– Цветистый образ речи?

– Обойного характера – с возвращающимся рисунком. Ах, как у нас любят обои! А все эти «се нон э веро», «де густибус», «а ля гер ком а ля гер»… [3] Начала поговорок se non e vero, e ben trovato – если и неправда, то все же хорошо придумано; de gustibus non est disputandum – о вкусах не спорят; a la guerre comme a la guerre – на войне как на войне. .

– И «сапиэнти сат» [4] sapienti sat – для понимающего достаточно. .

– И «сапиэнти сат», которым сдержанная оскорбленность заканчивает свое «письмо в редакцию».

– А кстати, что вы скажете о перестрелке Волконского с Философовым по поводу того, что тот назвал его «культурный князь», а он обиделся.

– Он не обиделся, это было бы глупо.

– Тогда зачем же об этом писать?

– Так он не с личной точки зрения писал, а как признак известного отношения людей друг к другу. И хотя Философов очень пространно не то извинялся, не то пояснял, все же нельзя не сказать, что вообще в известного рода печати с титулами у нас не умеют примириться: их или выплевывают, или проглатывают. В прошлом году, по поводу не помню кого, писали «титулованный лектор». Ну разве интересно – титулованный или не титулованный. Интересно: скучный или занимательный, идиот или не идиот, говорит или шамкает.

– Ну а как же, вы говорите, проглатывают титулы?

– «Присутствовали такие-то: С.А. такой-то, И.В. такой-то и господин Голицын». Это я читал.

– И, очевидно, это должно что-нибудь обозначать, потому что иначе и про других сказали бы «господин». Но что это должно обозначать?.. Не понимаю…

– Много на земле непонятного… Смотрите, звезды зажигаются.

– «И светла адмиралтейская игла».

– Не хочется уходить…

– А что я еще хотел у вас спросить: почему это Волконский так с Далькрозом носится?

– Потому что Волконский – паук, прицепившийся к орлу.

– Ну уж это извините.

– А что, не паук?

– Этого не знаю. А только Далькроз, я думаю, не орел.

– Ах вы!.. Было однажды интервью с одним из актеров Михайловского театра; оно кончалось так: «Vivrons, ver-rons» [5] Выживем – придем. , – сказали мы симпатичному артисту.

– Вольный перевод?

– Скорее, перевод с вольностями.

– Так что – орел?.. Вы никогда не спорите, когда заходит речь о Далькрозе.

– Никогда.

– Не убеждаете.

– Никогда.

– Не обижаетесь.

– Никогда.

– Не сердитесь.

– Никогда.

– Не осуждаете.

– Я жалею.

– А когда смеются?

– Еще больше жалею.

– А когда всполошенная стыдливость кричит о поругании благопристойности?

– О, тогда уж я окончательно молчу.

– Но вы думаете?

– И очень.

– Что же вы думаете?

– Что лучше руководствоваться звездами, чем пресмыкающимися.

– Уважаю.

– Спасибо…

– Вам не пора?

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Никуда мне не пора.

– А мне пора.

– Куда?

– Куда-нибудь.

– Бегство из одиночества?

– Может быть, наоборот…

– Жажда одиночества?

– Не обижайтесь.

– Уважаю.

– Спасибо.

– Ну что же, до свиданья.

– До свиданья.

1. Ах, генерал! Какой приятный…

2. Графиня, здравствуйте!

1. Приятный сюрприз! Я не знала, что вы в Петербурге.

2. А я не знал, что у вас приемный день. Ну, приемный так приемный…

1. Да, это удобнее: всех зараз. С тех пор как мои внучки выезжают, Петербург стал так велик, я изнемогаю от количества людей и еще больше от количества слов. Выносить это каждый день я не в состоянии; каждый день слышать, что «сезон в нынешнем году будет очень короткий» и что «придворных балов в нынешнем году не будет», я-не-в-со-сто-я-нии.

2. И вы «взяли день»?

1. И я взяла вторники. Это день Неждановых-Стеклянцевых, а так как мы живем напротив…

2. Вы подумали о ваших ближних?

1. Скажите лучше, о моих дальних.

2. В переносном смысле?

1. О, нет, в самом прямом. В переносном смысле все одинаковы, кроме, конечно, нескольких милых исключений.