Иван Кондратьев - Седая старина Москвы

Надписей, находящихся на Царь-колоколе, мы не выписываем: их может прочесть всякий созерцатель. Заметим только в заключение, что Царь-колоколу было посвящено множество статей и стихотворений. Величием его увлекся даже один французский поэт и написал в честь его восторженное стихотворение…

В XVI столетии между Троицкими и Боровицкими воротами, на том месте, где теперь комендантский дом, находились поварни, медоварни, мыльни и малые избушки, принадлежавшие к домашнему царскому хозяйству. В соседстве находились Сытный, Кормовой и Хлебенный дворцы с подвалами, погребами и ледниками, которых насчитывалось более тридцати. Потом, в начале XVII века, некоторые хозяйственные постройки были или уничтожены, или перенесены в другие места, и здесь царем Михаилом Федоровичем построено здание, в котором помещалась Потешная палата. Царь Алексей Михайлович, любивший, как известно, охоту до страсти, построил на этом месте Потешный дворец. Здание это было отдано царем тестю своему, отцу царицы Марии Ильиничны, боярину Илье Ааниловичу Милославскому. После смерти тестя в 1668 году и первой супруги Алексея Михайловича в 1669 году здание опять поступило в дворцовое ведомство. В 1679 году Потешный дворец, или Потешный двор, как стали называть его, был переделан и увеличен пристройками деревянных хором и терема. В Потешном дворце, как гласит предание, Петр I под руководством Зотова получил свое первоначальное образование, а по кончине царя Федора Алексеевича в нем жили сестры его, Софья и Екатерина Алексеевны.

В начале XIX столетия Потешный дворец переделан для помещения коменданта. Стиль дворца – старинный, смешанный. Верхний ярус образует терем с византийскими арками. Цвет дворца – зеленоватый. В 1809 году к дворцу пристроены два каменных корпуса, из коих один выходит к Троицким воротам. Дворец этот находится на единственной в Кремле улице – Александровской. Поговорим теперь вкратце, как начались в этом дворце потехи.

Потехи эти начались еще при царе Михаиле Федоровиче. В Потешной палате в присутствии его самого и его приближенных производилась, как повествуют современники, «смехотворная хитрость» скоморохами. Они давали небольшие, сочиненные ими театральные пьесы и кукольные комедии, которые были издавна обычным народным увеселением в Москве. Русские комедианты ходили по улицам с подвижными театрами и представляли посредством кукол различные шутки. Для этого они закрывались кругом холстом, а над головами своими заставляли кукол выделывать разные фарсы. В Потешной палате хранились разная потешная рухлядь, костюмы, музыкальные инструменты, цимбалы и органы. При этих палатах находились бахари – сказочники, домрачеи – песенники [87] Домра – струнный инструмент, на котором играли пальцами, как на гитаре. . При Михаиле Федоровиче известны были бахари: Клим Орефин, Петр Сапогов, Богдан Путята. Кроме того, при палате находились шуты, гусельники и скрипачи. Гусельник Любим Иванов получал жалованья в год 16 рублей 38 копеек и полный наряд платья, что по тому времени составляло значительную сумму. Органы и цимбалы составляли необходимую принадлежность Потешной палаты, и при них находились игрецы: Томила Михайлов Бесов, Мелентий Степанов и Андрей Андреев. Во время свадьбы Михаила Федоровича государя тешили скрипачи: Богдашка Окатьев, Ивашка Иванов, Онашка да новокрешеный немчин Арманка. В 1630 году часовых дел мастера голландцы Анс Лун и Мелхарт Лун привезли в Москву орган, в котором они устроили соловья и кукушку, певших своими естественными голосами. Орган этот был украшен резьбой, расцвечен золотом и разными красками и куплен Михаилом Федоровичем за 2676 рублей, да, кроме того, он давал этим голландцам за их игру на органе два раза по 40 соболей и угощение. Голландцам поручено было выучить наших мастеров делать органы, и через семь лет они стали делать их уже настолько удовлетворительно, что их инструменты сделались с тех пор обыкновенной потехой в Москве и посылались в подарок иноземным восточным государям. Так, послан был орган московской работы персидскому шаху.

Царь Алексей Михайлович облагородил эти потешные представления: при нем начались уже настоящие пьесы, преимущественно мистерии. Впоследствии, когда царь женился во второй раз – на Наталье Кирилловне Нарышкиной, во дворце разные забавы умножились, так как молодая царица была очень веселого нрава. Царевна Софья, дочь Алексея Михайловича от первого брака, набрала из окружавших ее девиц и царедворцев труппу и играла с ними на сиене довольно часто. Театральные потехи продолжались во дворце до времен Петра I, который приказал построить для них отдельную «комедиальную храмину» на Красной площади. Между прочим, в Потешном дворце проживали и переводчики из Посольского приказа, которые переводили для царя иностранные газеты.

Небезынтересно заметить, чем сделался Потешный дворец, когда там прекратились театральные представления.

Общественное спокойствие и личная безопасность, охранение собственности от воров и мошенников, порядок и тишина Москвы в конце XVII столетия были вверены попечению и наблюдению стрельцов. Тогдашнее полицейское управление не имело еще никакой правильной организации. Ночью берегли город от пожара, воров и разбойников решеточные сторожа и воротники. Первые выбирались из посадских, слободских, дворовых людей и церковнослужителей. Решетники караулили при решетках, которые ставились на ночь на больших улицах, в переулках, на перекрестках. Воротники у городских ворот большей частью были стрельцы. С закатом солнца ударял в Кремле колокол, наступали по-тогдашнему часы ночи, ворота запирались по Кремлю, по Китай-городу и Белому с Земляным городом. Днем по всему городу ходили караульные стрельцы и исполняли полицейские уличные обязанности: прибегали на помощь кричавшим «караул», ловили воров, брали пьяных, наблюдали за продажей табака и вина. В Кремле учреждены были из стрельцов постоянные караулы как в самом дворце, так и у ворот на площадях. Эти караулы зависели от главного караула на Красном крыльце, при котором находился всегда дежурный стрелецкий голова. Пойманные и виновные судились в Стрелецком приказе.

Таков был порядок к тому времени, когда Петр I принялся за устройство своего государства. Влияние стрельцов на народ при таком порядке было громадно, и этим влиянием можно объяснить легкость народных беспорядков и возмущений в Москве в описываемое время. При всяком народном беспорядке стрельцы были во главе, ловили, как говорится, рыбу в мутной воде, грабили, разбойничали, убивали «противных» им людей. После бунта 1682 года они стихли наружно, но в массе неудовольствие на Петра и на его новые порядки не умолкало и поддерживалось стрельцами. Понятно, что Петр не любил стрельцов, понимая весь вред, приносимый ими народу и народному спокойствию. Но до 1697 года он оставлял все в прежнем порядке. В том же году заговор Цыклера и Саковнина, полагавших свои надежды на содействие стрельцов, побудил Петра уничтожить окончательно влияние Стрельцов. Окончив дело заговорщиков казнями и ссылками, Петр, отъезжая за границу, поручил Москву и наблюдение за тишиной и безопасностью в столице ближнему стольнику князю Федору Юрьевичу Ромодановскому, главному начальнику отборных солдатских полков: Преображенского и Семеновского. 10 марта того же года царь уехал за границу, но накануне, 9 марта, князь Ромодановский принял в свое заведование полицейское управление столицы. Стрельцы были устранены от всех караулов. Их заменили преображенцы и семеновцы. Полицейский суд и расправа от Стрелецкого приказа перешли на Потешный дворец, где князь Ромодановский и начал свою деятельность.