Илья Мельников - Цветаева за 30 минут

Стихотворение из цикла «Вечерний альбом» 1910 года относится к раннему периоду творчества поэтессы и посвящено Люксембургскому саду в Париже, где гуляла 16-летняя Цветаева.

Это раннее нежное произведение, простое и легкое. По сюжету девушка наблюдает как матери совершают прогулку со своими детьми. Эта картина кажется ей настолько совершенной и прекрасной, что она решает воспеть ее в стихах: «…Как будто на каждой головке коронка От взоров, детей стерегущих, любя…». Она полагает, что каждая женщина с ребенком обладает целым миром: «…И матери каждой, что гладит ребенка, Мне хочется крикнуть: «Весь мир у тебя!..» и «…Как бабочки девочек платьица пестры, Здесь ссора, там хохот, там сборы домой…».

Молодая девушка очень рано поняла интуитивно, что все женщины одинаковы в безграничной любви к детям, словно сестры: «…И шепчутся мамы, как нежные сестры: – «Подумайте, сын мой…» – «Да что вы! А мой»…». И тем неожиданнее финал произведения, в котором Цветаева напоминает о том, что женщина может быть и со шпагой в руках, и отважным воином: «…Я женщин люблю, что в бою не робели, Умевших и шпагу держать, и копье», но главное ее предназначение быть матерью: «…Но знаю, что только в плену колыбели Обычное – женское – счастье мое!».

Произведение создано в 1914 году и посвящено бабушке Цветаевой – Марии Бернацкой – польской аристократке и светской львице. Поскольку она погибла очень молодой, в двадцать лет, то сама Марина, которой на тот момент было 18 лет, не чувствовала разницы в возрасте. От бабушки ей досталась лишь фотография поразительно красивой женщины.

И именно по причине того, что женщина на фотографии была молодой, поэтесса ее называет «юная бабушка»: «…Юная бабушка! Кто целовал Ваши надменные губы?…», но незнакомка на фотографии выглядит строго и смотрит с вызовом: «…По сторонам ледяного лица Локоны, в виде спирали…» и «…Темный, прямой и взыскательный взгляд. Взгляд, к обороне готовый…». Это настолько озадачивает автора, что она со страхом и восхищением вопрошает: «…Юная бабушка, кто вы?…». Очевидно сожаление поэтессы о том, что она так и не узнала свою бабушку, не наговорилась с ней вдоволь, не переняла ее опыт: «…Сколько возможностей вы унесли, И невозможностей – сколько? – В ненасытимую прорву земли, Двадцатилетняя полька!..».

Вместо эпилога Цветаева пытается разобраться в том, что она сама переняла от своей молодой и прекрасной бабушки: «… – Бабушка! – Этот жестокий мятеж В сердце моем – не от вас ли?..».

Стихотворение создано в 1918 году и входит в сборник стихов «Лебединый стан», посвященный белогвардейцам, симпатию к которым неоднократно высказывала Цветаева. Она осталась одна с двумя детьми в России, раздираемой событиями революции 1917 года, познала голод, нужду и отчаяние. Похоронила младшую дочь Ирину. Муж в это время был вместе с другими белогвардейцами во Франции.

Произведение в формате детской считалки на самом деле очень глубоко по своей сути. Мать перед сном рассказывает детям сказку о лебедях, где последние – это остатки царской армии, бежавшие в Европу, а вороны – это негодяи, оказавшиеся у власти и разворовывающие некогда великую державу: «… – Где лебеди? – А лебеди ушли. – А вороны? – А вороны – остались…». При этом, поэтесса даже рада тому, что «лебеди» спаслись, ведь они несут в себе ту настоящую русскую культуру, которая когда-нибудь возродиться вновь: «… – Зачем ушли? – Чтоб крылья не достались…».

И только на вопрос детей об отце, ей нечего сказать, ведь она сама ничего о нем не знала: жив ли он или, тем более, когда вернется домой. Поэтому она просто убаюкивает детей и надеется на лучшее: «… – А папа где? – Спи, спи, за нами Сон, Сон на степном коне сейчас приедет…». Автору и самой хотелось бы поскорее встретиться со своим любимым «белым лебедем» – супругом.

Стихотворение создано в июле 1914 года и посвящено тяжело больному, умирающему брату Сергея Эфрона – Петру. Биографы поэтессы считают, что настоящая любовь вспыхнула в сердце Цветаевой лишь перед смертью Петра. Она часто его навещала и ситуация была столь серьезной, что Сергей даже собирался уйти добровольцем на Первую мировую войну, но брат проиграл туберкулезу и в этом уже не было необходимости.

Произведение мрачное, тяжелое, пропитано безразличием ко всему происходящему, безнадегой: «…Не думаю, не жалуюсь, не спорю. Не сплю. Не рвусь ни к солнцу, ни к луне, ни к морю…» и «…Живу, не видя дня, позабывая Число и век…». Здесь переживания глубоко любящего человека за возлюбленного и осознание того, что помочь ему ничем не можешь, отсюда такая апатия и безнадега.

В финале стихотворения строчка: «…Я – тень от чьей-то тени. Я – лунатик Двух темных лун» рассматривается исследователями Цветаевой двояко: и в контексте две луны – два глаза возлюбленного, и в смысле две темные луны – два разных мужчины, хотя и братья. О точной трактовке нам остается лишь догадываться…