Леонид Зуров - Купол Св. Исаакия Далматского (сборник)
- Название:Купол Св. Исаакия Далматского (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Литагент Вече
- Год:2017
- ISBN:978-5-4444-7272-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Леонид Зуров - Купол Св. Исаакия Далматского (сборник) краткое содержание
В данную книгу включена повесть «Купол Св. Исаакия Далматского» Александра Ивановича Куприна, снискавшего себе литературную славу еще задолго до 1917 года. Повесть явилась отражением «гатчинского» периода жизни и творчества знаменитого писателя, в основе повести лежат автобиографические сюжеты, которые Александр Иванович черпал из богатой событиями жизни Северо-западной армии.
Если же попытаться охарактеризовать тему прозаических произведений Леонида Федоровича Зурова одной строчкой, то, без сомнения, можно утверждать, что все его книги – это прежде всего признание в любви к родному краю. В книгу вошли лучшие произведения писателя – повести «Кадет», «Поле» и роман «Древний путь».
Купол Св. Исаакия Далматского (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
– …Полно горе горевать… То ли де-е-ело… – высоко и сильно вел запевала.
Дверь в коридор открыли, чтобы песню слышали все – и офицеры, и дядьки, и молодые кадеты.
Днем серые нестройные колонны пехоты двигались с песнями под звуки оркестра мимо корпуса к вокзалу. Щетина штыков была искривлена, шаг был нетверд, солдаты из строя перекликались с провожавшими их фабричными девками. На перроне штатские, окруженные красными флагами, сняв шапки, долго говорили, солдаты кричали, швыряя вверх папахи, и этот долгий шум переплетался с выкриками маневрирующих паровозов. Солдаты тяжело и неторопливо заполняли вагоны. Штатские жали им руки. Ветер относил в сторону паровозный дым и, срывая листья, долго кружил их в воздухе над перроном. После третьего гудка, когда лязгали буфера, и паровоз, натужившись, выбрасывая потяжелевшие шапки дыма, двигал эшелон, оркестры начинали играть Марсельезу.
Поезд, мягко постукивая, позванивая колесами, плавно отходил, а из вагонов, захватив мешки, манерки и чайники, выскакивали солдаты и бежали к чану за кипятком. Там они, не глядя на двинувшийся поезд, окруженные женщинами, становились в очередь, медленно закуривали, а когда эшелон скрывался, они, выплеснув из манерок ненужный кипяток, закинув за плечи мешки, брели группами по Московской улице в старые казармы.
Кадеты открывали окна, выбегали на улицу и кричали им вдогонку:
– Ну что, зеленая вошь, куда ползешь?
– Тля!
– Дезертиры!
Поздним вечером старшие кадеты собрались на военный совет. Было жутко и темно. В начале разговора неожиданно задребезжало окно. Все вздрогнули. Шепот затих. Лагин толчком распахнул окно и глянул в темную глушь сада. В комнату хлынул прохладный ветер и смутный шум деревьев.
– Кто? – крикнул Лагин.
– Свои! – ответили голоса из темноты. – Кадеты аракчеевцы!
Они цепко вскарабкались. Кто-то зажег свечу. Один из прибывших был в кадетской шинели с полуоторванным красным погоном.
– Потуши свечу, – приказал Лагин.
– Наш корпус разогнали, – сказал, слегка задохнувшись, высокий кадет.
– Разогнали по приказанию генерала Яковлева за неисполнение приказа о сдаче оружия, – добавил сурово второй, – наши разбрелись.
– А у вас как? – спросил первый.
– Нам тоже приказали, – ответил Лагин. – У нас сейчас по этому делу военный совет.
– Братцы, не сдавайте, – горячо начал высокий. – Так или иначе разгонят, так лучше же кончить с честью… И наши все верят, что ярославцы не сдадут.
– Слышали? – помолчав, обратился к кадетам Лагин.
– Мы тоже не сдадим, – твердо ответил Митя.
– Не сдадим, – сказало сразу же несколько голосов.
Аракчеевцы были голодны. Им принесли холодной каши и краюху хлеба. Их было начали расспрашивать, но высокий сказал:
– Право, братцы, завтра. Ей-богу, три ночи не спали.
Всю ночь шла дружная работа. К помещению, где спали дядьки, кадеты поставили парных вооруженных часовых. У берданок, стоявших в пирамидах, вынимали затворы и, завернув их в одеяла, выносили на двор. Сад был сыр и печален. С деревьев падали капли влаги. Кадеты под кустами схоронили свою ношу.
В конце сентября в корпус приехал полуофициальным порядком генерал Лавин, объезжавший округ для погашения возникающих кадетских неповиновений.
Собрав старших кадетов, он тяжело опустился на парту и медленно начал говорить:
– Господа, – он обвел всех глазами и встретил напряженное ожидание в их глазах, – все равно ваше неповиновение ни к чему не приведет, – генерал опустил руку на парту. – Оружие будет отобрано! И сообщаю, – он перевел дыхание, – что вскоре в Петрограде будет произведен большевицкий переворот и правительству не на кого будет опереться. А потому официально предлагаю вам сдать оружие во что бы то ни стало, а неофициально предлагаю вам не обращать на себя внимание местных властей и постепенно ликвидироваться из корпуса. Генерал посмотрел на кадетов, словно желая что-то услышать в ответ. Мальчики молчали.
– Вот, господа, что я хотел заявить вам.
Тяжелая, покрытая сеткой вспухших жил, рука генерала лежала на сгибе парты, и кадет Бурин, привстав, словно невзначай откинутой крышкой парты больно ударил по руке генерала. Лавин слегка поморщился, медленно поднял ушибленную руку и, горько улыбнувшись, сказал не как начальник, а как старший:
– Конечно, я не сочту это за демонстрацию.
Генерал уехал в Москву, а ночью кадеты сбросили затворы в известковую яму, наполненную водой.
В ту памятную осень, когда посинела холодеющая Волга, когда с полей начали залетать в сады нити паутины, Ярославль стал легче, просторнее, и его затканные золотистой мглой купола и колокольни, казалось, молитвенно стремились к небу.
Глядя сквозь ветви на бесшумный полет облаков, Митя впервые испил ту негнетущую осеннюю печаль, от которой сердцу становится грустно и легко. Он с весны был робко влюблен. Ее звали «Куний Мех». Она была гимназистка и теперь загостилась в имении у тетушки. Митя недавно навестил ее отца, полковника в отставке, жившего в деревянном доме на окраине.
Теперь Митя вспомнил, как весною, когда спадал разлив, он катался с Куньим Мехом на лодке, бросив весла, грел ее похолодевшие от вечернего ветра руки, а лодку сносило вниз, и было радостно, что лодку сносит. Он вспомнил, как во время экзаменов в приемную комнату, куда на свиданье под видом двоюродных сестер всегда приходило много девушек, однажды пришла и она. Тогда Митя и Лагин надели фуражки, нацепили штыки и разыграли из себя дежурных, при виде которых младшие кадеты должны были тянуться. Было очень весело ходить взад и вперед, показывая свою власть. Когда Митя и Лагин беседовали с Куньим Мехом, из церковного зала показался генерал. Они перетрусили, сорвали поскорее фуражки и штыки и забросили их под диван. Это случилось при всех. Они покраснели, а она, как нарочно, презвонко на всю залу засмеялась. После этого случая было очень стыдно с ней встречаться, она поднимала их на смех. Но теперь Митя решил: пусть смеется, только бы смеялась и позволяла смотреть ей в глаза.
Куний Мех имела второе имя – Аня, и это имя можно было повторять, глядя на отлет птиц, на побитые заморозком листья, и тогда от воспоминаний замирала душа и хотелось, опустив голову, ходить по аллеям или, прижавшись плечом к стволу березы, бездумно смотреть на голубое холодное небо.
В тот день над Ярославлем падала первая легкая пороша.
Вечер был тих и синь. Над городом плавал монастырский субботний звон, и снег смягчал звук, как и шаги редких прохожих. Мите казалось, что под медленный звон снег роняет свои пушистые хлопья.
С Аней он встретился в соборе. Под древними сводами шла тихая, певучая служба, мерцали ризы икон, и под куполом роилась чуткая, отражавшая шаги тишина. Было мало молящихся, все больше коленопреклоненные женщины в черном.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: