Александр Лурия - Природа человеческих конфликтов: Объективное изучение дезорганизации поведения человека

Немного мы получаем здесь и от введения такого ряда сопровождающих симптомов, как дыхание, пульс, плетисмограмма, психогальванический рефлекс. В лучшем случае эти индикаторы указывают на наличие появившегося здесь общего аффективного тона [21] Ср. Binswanger L. Uber das Verhalten des psychogalvanischen Phanomens beim Asso-ciationsexperiment; Jung C. G. Diagnostische Assoziationsstudien. – Leipzig, Вd. II, 1910; Smith W. W. The measurement of emotions, 1923; Lowenstein O. Die experimented Hysterielehre. – Bonn, 1923 и мн. др. , но структура имеющего здесь место процесса остается невыявленной. Имело ли здесь место оттеснение первого пришедшего в голову слова или просто аффективное напряжение – это не может быть выявлено просто потому, что структура акта поведения не может быть выявлена в физиологических симптомах, не обладающих такой структурой.

Для объективного выявления такой структуры ассоциативного процесса мы должны связать его с некоторой произвольно-моторной деятельностью, которая должна полностью отражать его нейродинамику, и именно эту возможность мы получаем в нашей сопряженной методике.

Рисунок 6 дает пример того, как может отражаться структура латентного периода на характере сопряженного моторного процесса.

Р ис. 6. Испытуемый М. Две реакции

А – книга – 7,4" – белая

В – полотенце – 7,3" – холстинное

Мы приводим здесь две реакции одного из наших испытуемых – М.; за два дня до опыта М. совершил убийство своей невестки и попал в нашу лабораторию уже после задержания. Ситуация убийства была нам точно известна: жертва сильно сопротивлялась и поранила М. руку; чтобы остановить кровь, он должен был взять висевшее на кухне полотенце, оторвать от него кусок и перевязать руку; с этой бесспорной уликой он и был задержан. Мы предъявляем нашему испытуемому два слова-раздражителя: одно из них безразлично ему («книга»), другое («полотенце») связано с наиболее острым моментом преступления. Мы получаем две реакции, почти одинаковые по времени и равно нормальные по характеру ответа: книга – 7,4" – белая; полотенце – 7,3" – холстинное.

Внешние признаки не дают нам никаких оснований говорить здесь о разной структуре обеих реакций, однако мы имеем все данные думать, что структура должна здесь быть совершенно различна и что ответ на последний раздражитель был не первым пришедшим в голову нашему испытуемому. Характер сопряженной моторики убеждает нас, что предположение было правильно: в то время как в первой реакции латентный период оказывается совершенно спокойным, во второй мы обнаруживаем моторную попытку к реакции, не дошедшую до конца, заторможенную, но достаточно ярко выраженную, и структура моторики говорит о двух звеньях реактивного процесса, из которых лишь одно, последнее, было выявлено в открытом речевом ответе, первое же было заторможено в речи и проявилось лишь в моторике.

Механика этого процесса является для нас достаточно понятной. Сопряженный моторный нажим оказался связанным не только с открыто произносимым ответным словом, но и с тенденцией к речевому ответу, и пришедшая в голову реакция проявилась в сопряженном моторном нажиме раньше, чем она была высказана, и раньше, чем она была заторможена. Сопряженная моторная реакция с ясностью указывает нам не только на наличие некоторых особенностей в нейродинамике латентного периода, но и дает нам данные о структуре скрытого от непосредственного наблюдения процесса.

Мы легко можем убедиться, что имеем перед собой действительно вполне адекватное отражение в моторике структуры нейродинамического процесса и что моторные «попытки к реакции» на самом деле являются коррелятами скрытых и невыявленных речевых звеньев.

Мы можем сопоставить получаемые нами в сопряженной моторике данные с данными субъективного отчета испытуемого, и такое сравнение покажет, в какой степени имеется здесь налицо соответствие структур. Рисунок 7 дает отрывок графического протокола, иллюстрирующий это положение. Мы даем одному из наших испытуемых слово-раздражитель «работа» и получаем реакцию: работа – 5,0" – ну, день…

Р ис. 7. Испытуемый Чер. (Х – попытки реакции)

Отчет испытуемого указывает на структуру этой реакции:

«У меня сразу возникло слово “день”, но мне показалось, что оно слишком не связано с тем, которое вы мне сказали. Поэтому я сначала задержал его, но потом все-таки решил его сказать…»

Структура сопряженной моторной кривой с достаточной четкостью отражает характер отмеченного самонаблюдением процесса. Через 1 секунду после подачи раздражителя мы обнаруживаем легкий моторный нажим, тотчас же тормозимый, затем вторую такую же попытку, и лишь третий, уже полностью проявленный нажим связывается с проявленной вовне ответной реакцией испытуемого. Выразительность активной кривой становится полностью ясной, когда мы сравниваем ее с характером пассивной кривой левой руки; взятая сама по себе, эта кривая оказывается совсем невыразительной и, конечно, не проявляет никаких признаков, указывающих на структуру имеющегося перед нами процесса.

Мы полностью убеждаемся в том, что моторика действительно отражает здесь структуру невыявленного вовне ассоциативного процесса, когда в экспериментальных условиях искусственно создаем такую структуру и после этого наглядно выявляем ее в моторике.

Мы можем внушить испытуемому, находящемуся в состоянии гипноза, что при предъявлении определенного слова-раздражителя ему придет в голову неприличное слово. Если гипнотическое состояние было достаточно глубоко, мы, бесспорно, получим реализацию нашего внушения. Испытуемому действительно придет в голову неприличное слово, но его воспитанность не позволит ему произнести его вслух, он оттеснит его и даст нам другое слово, служащее в данном случае заместителем и подходящее для произнесения. Мы искусственно получим структуру реакции, напоминающую только что рассмотренную, и будем ждать, что сопряженная моторика окажется в состоянии объективно выявить ее.

Р ис. 8. Испытуемый Нер. Ответ с вытеснением первого звена соль – 6,6" – соль… доля!

Рисунок 8 приводит такой случай. Испытуемому Нер. в состоянии гипноза было внушено, что на предъявленное ему слово «соль» ему придет в голову неприличная ассоциация. В опыте мы получили весьма характерные данные: после ряда совершенно нормально протекающих ответов, предъявление критического слова дало нам реакцию: