Гордон Олпорт - Становление личности. Избранные труды

Черты и диспозиции – это modus vivendi . Их значимость – следствие той роли, которую они играют в успешном приспособлении человека к его миру и в овладении им.

Личность – это unitas multiplex , многое в одном. В предыдущих главах мы рассматривали множественность черт и диспозиций. Теперь мы переходим к проблеме единства. Эта проблема озадачивает по двум причинам: во-первых, потому что термин единство может быть применен к личности во многих отношениях, и, во-вторых, потому что сомнительно, достижимо ли единство вообще. То единение, которое можно наблюдать – это лишь сравнительная степень. Немецкий писатель фон Гердер сказал: «Человек никогда не завершен, он существует в процессе становления».

Ретроспектива

В предыдущих главах мы уже сталкивались с различными важными аспектами проблемы единства. Полезно освежить их в памяти.

В раннем детстве существует высокая степень «динамического единства». В первые месяцы жизни младенец реагирует как целое каждый раз, когда он тянется к чему-то, отступает или выражает эмоции. Действительно, в первый год или несколько позже он реагирует по принципу «все или ничего», особенно когда участвуют эмоции. Он не способен к задержке, дифференциации и градации. Когда он подрастает и дифференциация увеличивается, это примитивное единство уменьшается.

Но по мере уменьшения примитивного единства благодаря процессу интеграции возникает приобретенное единство. Интеграция компенсирует сегментирующий процесс дифференциации. Интегрировать – значит, формировать более общие единицы. Тотальная интеграция недостижима, но происходит постоянное движение в этом направлении, несмотря на продолжение и противоположного процесса дифференциации. Такова диалектика разделения и объединения.

В этой связи нам следует вспомнить органическое равновесие, вытекающее из гомеостаза . Поддерживать «устойчивое состояние» – значит, сохранять единство фундаментального, но статичного типа.

В совершенно другом смысле единство (сиюминутное) можно усмотреть в принципе конвергенции . В любой отдельный момент времени доступные энергии мобилизуются в одной максимально интегрированной линии поведения. Хотя эта линия поведения может определяться главным образом текущими требованиями (например, сменить шину, ждать клиента или играть на фортепиано), в ней, вероятно, сходятся и многие глубинные тенденции, включая и мотивационные, и стилистические диспозиции. Мы можем сказать: «Этот его сдержанный жест говорит больше, чем целые тома», имея в виду, что многие сложные уровни его личности объединились (конвергировались) в кратком действии.

Наше рассмотрение черт и диспозиций имело дело главным образом с множественностью в организации личности, но оно также допускает некоторое объединение. Например, кардинальная диспозиция по определению является признаком единства. Вспомним страсть Толстого к «упрощению жизни» и ведущий идеал Швейцера – «благоговение перед жизнью». Обе эти кардинальные черты выражают равную (и очень высокую) степень единства.

Далее, в нашей теории черт и диспозиций мы также учитываем их взаимозависимость . Они переплетаются, как нити в гобелене. Когда человек действует, в игру вступают несколько диспозиций. Можно извлечь двадцать восемь видов мороженого из двадцати восьми контейнеров с этикетками, но у нервной системы нет отдельных контейнеров, у нее есть только структурные сети.

И наконец (это самое важное), наше рассмотрение развивающегося чувства Я (глава 6) была прелюдией к нашей нынешней дискуссии о единстве. Сам термин Я подразумевает единство. В течение нескольких десятилетий психологи отбрасывали это понятие, но теперь вернулись к нему и признают, что без него нет адекватного способа говорить о некоторых морфогенетических аспектах личности.

Философские взгляды

Многие философы утверждают: все, что мы делаем, говорим или чем являемся, предполагает единство. Это относится даже к такому простому и обычному переживанию, как разочарование . Человек не может чувствовать себя разочарованным, если не пережил предыдущих стадий: желания, ожидания и невыполнения, каждая из которых относится к одному и тому же действующему субъекту. Доказательство единства – наличие у нас внутри переживаний конфликтов и столкновения целей. Нынешний конфликт можно ощутить только соотнося его с предшествующим единством или с надеждой на единство в будущем. Следовательно, конфликт, диссоциация, даже дезинтеграция личности не имеют смысла без предположения, что человек (изначально, в конечном счете и неизменно) – фундаментальное и устойчивое единство [575] .

Эта проблема беспокоила многих (возможно, большинство) философов, но не все они пришли к таким же выводам. Юм, например, неохотно и без энтузиазма пришел к выводу, что устойчивый действующий субъект ( Я ) – больше иллюзия, чем фундаментальный факт. Он решил, что человек состоит из дискретных кусочков опыта. Уильям Джеймс, сражавшийся с той же проблемой, пришел к заключению, что единого цементирующего принципа нет, а единство обеспечивается наложением последовательных состояний и действий, подобно тому как единство драночной кровли обеспечивается перекрытием полос дранки.

К противоположному выводу, как мы видели в главе 6, пришел Кант. Он утверждал: так как мы знаем, что наши отдельные действия – наши , должно существовать «чистое эго », непрерывно гарантирующее личностное единство на протяжении жизни. Философы, следующие за Кантом, могут принять одну из двух точек зрения. Либо они считают, что Я – пассивный гарант единства, «устойчивая почва» без активного участия и «вмешательства»; либо они считают, что Я – агент , который желает, направляет, управляет, отбирает поведение и таким образом активно кует единство.