Гордон Олпорт - Становление личности. Избранные труды

• У каждого человека благодаря обстоятельствам и с помощью тренировки развивается исключающий, включающий или смешанный стиль жизни, который определяет его отношения с людьми.

• В исключающем стиле жизни – в структуре чувств, выстроенной вокруг узкого ограниченного понятия собственного интереса и маленького «безопасного островка» аффилиации – заложена некоторая экономия. Однако человеку, который собственную целостность видит только в противостоянии другим людям, который чувствует себя в безопасности, только подрывая безопасность других, вряд ли можно приписать значительную цель или целостность личности.

• Ни в природе человека, ни в природе научения нет внутренних ограничений, вследствие которых самоуважение можно было бы сохранить только ведя исключающий стиль жизни. Личная целостность полностью совместима с широким кругом аффилиации.

• Наконец, для осуществления этих принципов в действии мы должны максимизировать ситуации, в которых индивид (ребенок или взрослый) может участвовать полностью и на равных в проектах, представляющих общий интерес для него и его партнеров. Так мы реализуем аффилиацию, сохраним самоуважение и уменьшим враждебность. Когда бы ни применялась эта формула, она ведет к улучшению человеческих отношений дома, в школе, на производстве и в стране – в том числе между группами «соперников», живущих на двух берегах одного потока жизни.

Любовь к ближнему и фанатизм переплетаются во всех религиях. Многие набожные люди насквозь пропитаны расовыми, этническими и классовыми предрассудками. Но, в то же время, многие из наиболее пылких защитников расовой справедливости также религиозно мотивированы. Они, подобно Ганди, трудятся ради одинакового отношения ко всем членам человеческой семьи. Именно этот парадокс мне хочется исследовать.

Этот парадокс не дает покоя как психологам, так и духовенству. В последнее десятилетие социологи и психологи значительно продвинулись в понимании динамики предрассудков, хотя они и склонны пренебрегать связью с набожностью. Обычно они просто довольствуются указанием на тот простой вывод, что – в среднем – те, кто ходит в церковь, более нетерпимы, чем те, кто в церковь не ходит. Что касается духовенства, может ли какой-нибудь священник не замечать как терпимость, так и фанатизм у своей паствы? Может ли он не сочувствовать трудному положению христианских духовников в Литтл-Роке, которое столь хорошо было описано Кэмпбеллом и Петтигрю в их новой книге «Христиане в расовом кризисе»? [212]

Прежде всего, позвольте мне описать суть проблемы в историческом контексте, поскольку крайне необходимо подчеркнуть ее распространенность и, по-видимому, неизменный характер. В заключительных разделах я попытаюсь распутать этот парадокс с точки зрения психолога и указать путь к решению.

I

В христианской религии – и в определенной степени в других религиях – есть три существенных источника фанатизма.

Первый – доктрина откровения : неприкосновенность однажды обнаруженной истины. Эта доктрина обладает любопытным значением для ряда поколений верующих: она ведет к непреклонному убеждению в том, что оригинальные тексты Священного Писания не нуждаются в подтверждении. Возьмем, к примеру, предписание святого Павла: «Посему не судите никак прежде времени, пока не приидет Господь» [213] . Здесь святой Павел говорит о словах Христа: «Оставьте расти вместе то и другое до жатвы» [214] . Позже верующие испытывали трудности с этими выражениями терпимости. Как мы можем быть терпимыми к тем, кто отклоняется от заданной откровениями формулы спасения? Менно Симонс, анабаптист, был озабочен этой проблемой, и его ограниченное решение типично для всех времен. Он интерпретировал значение слов святого Павла следующим образом: «Никто не может судить, если слово судии не на его стороне» [215] . Фактически Симонс, подобно многим набожным людям, прибегает к своему праву судить об откровении согласно собственному мнению. Поскольку все секты и веры заявляют, что слово судии на их стороне – широко распахиваются двери для фанатизма. Тех, кто на сегодняшний день не верует, резко осуждают.

Второй внутренний источник фанатизма – доктрина избранности . Какие бы теологические суждения религия ни провозглашала, тот взгляд, что одна группа является избранной (а другая – нет), немедленно ведет от братства к фанатизму. Так происходит потому, что религиозная доктрина избранности питает гордость и жажду статуса – два важных психологических корня предрассудков. Некоторые группы претендуют на то, что они – последнее колено Израилево; претензии повышают статус членов групп и отводят всем «нееврейским» группам более низкое положение. Главный пример избранности основан на неясных местах в Книге Бытия. Предполагается, что Ной проклял Хама и объявил, что его дети навеки будут «слугами слуг». Легенда гласит, что дети Хама образовали черную расу. Ловко используя это, многие белые в Южной Африке и в наших южных штатах заявляют, что они Богом избраны на постоянное господство.

Таким образом, доктрины откровения и избранности расчищают путь предрассудкам, – но неизбежно ли они приводят к такому конечному результату? Если это так, мы должны разочароваться во многих религиях. Римско-католическая церковь твердо стоит на том, что она единственная истинная церковь, Богом установленная и защищенная от ошибок. Иудейская религия вовсе не может существовать без убеждения, что евреи – народ, избранный Богом. Следует ли из этого, что католики, иудеи и подобные им сообщества обречены на фанатизм?

Именно об этом епископ англиканской церкви Лесли Ньюбиджин писал: «Мы должны заявить, что Христу и завершенной Его работе присущи абсолютность и окончательность, но то же самое запрещает нам претендовать на абсолютность и окончательность нашего понимания этого» [216] . Откровение и избранность, будучи предписаны свыше, нечувствительны к человеческой интерпретации. Только Богу известны его планы в отношении человеческой расы. Не нам судить тех, кто не разделяет нашего понимания этих планов.

Эта смягченная интерпретация религиозного откровения и избранности требует тонкого ума, который может принять абсолютное и в то же время ни о чем не судить «до пришествия Бога». Может потребоваться долгое время, чтобы массы религиозных людей усвоили этот тонкий баланс. При нынешнем положении дел мы можем с уверенностью сказать, что большинство людей продолжает рассматривать тех, кто не принадлежит к их религии, со снисходительностью и даже с презрением. Это справедливо для иудеев, католиков, мусульман-фундаменталистов и даже для либеральных христиан, чье следование особому варианту откровения и избранности часто сродни интеллектуальному снобизму.