Карл Юнг - Символическая жизнь (сборник)

В психотерапии же, даже если врач полностью освободился от эмоциональных содержаний пациента, сам факт наличия у пациента эмоций все же существенно влияет на него. Было бы большой ошибкой считать, что врач может полностью выйти из сферы влияния пациента. Большее, на что врач может рассчитывать, – это осознать, что подвергается воздействию. Если он этого не замечает, то находится слишком далеко от пациента и в этом случае не достигнет цели лечения, поскольку принимать эмоции больного и реагировать на них – в известном смысле врачебный долг. По этой причине я отказался укладывать пациента на кушетку и садиться рядом. Я усаживаю его перед собой и разговариваю с ним так, как обычно говорят два нормальных человека; здесь я выражаю себя полностью и реагирую без ограничений.

Очень хорошо помню случай одной дамы лет пятидесяти восьми из США, тоже врача. Она приехала в Цюрих в крайнем замешательстве и находилась в таком удрученном состоянии, что я вначале подумал, в себе ли она, но потом выяснил, что ее помраченное состояние – результат аналитической процедуры. Дама рассказала мне некоторые подробности, из которых стало совершенно ясно, что подобного замешательства никогда бы не произошло, если бы психотерапевт был нормальным человеком, а не мистиком-кудесником, сидящим рядом, совершенно бесстрастным, как бы нечаянно роняющим мудрость сверху, с высоты своего положения. После общения с этим врачом дама окончательно растерялась и наделала кучу глупостей. Когда она рассказала мне все это, я, естественно, не сдержался и, кажется, выругался. В ответ на это она вскочила со стула и воскликнула: «До чего же вы эмоциональны!» – Я не скрыл удивления: «А что? Разве это возбраняется?»

– Вообще-то нет. Но вы же психотерапевт!

– Да. Я врач-психотерапевт. Но не стремлюсь скрывать свои эмоции. Вы что, думаете, что я идиот или кататоник?

– Но вам не положены эмоции!

– Это вашему врачу не положены, но он, смею заметить, полный дурак.

В этот момент вся ситуация для нее прояснилась.

– Боже, – воскликнула она. – Теперь только я поняла, где я нахожусь. Я беседую с нормальным человеком, у которого нормальные эмоции.

Моя реакция дала ей ориентацию. Поскольку дама относилась к чувственному, а не к мыслительному типу, то нуждалась именно в подобной ориентации. А ее лечащим психотерапевтом был мужчина, живший только интеллектом и потому не имевший контактов с чувственной жизнью своих пациентов. Дама же была высоко эмоциональной натурой, сангвиником; она нуждалась в эмоциональных переживаниях и чувственных проявлениях других людей, чтобы не ощутить собственного одиночества. Иметь дело с человеком чувственного типа и говорить исключительно на интеллектуальные темы – все равно, что интеллектуалу беседовать в компании клоунов. Чувствуешь себя, как на Северном полюсе, крайне потерянным, так как тебя никто не понимает, никто не реагирует на твои высказывания. И люди могут быть самыми замечательными, тем не менее все будет выглядеть по-дурацки, поскольку они не будут соответствовать вашему психическому типу.

Необходимо всегда стараться отвечать людям с учетом их ведущей психической функции, иначе контакта не произойдет. Поэтому, чтобы иметь возможность показать пациентам, что их реакции достигают меня и воспринимаются мной, я сажусь напротив – так, чтобы они могли прочесть эти реакции на моем лице и видеть, как я их слушаю. Сидя же рядом с кушеткой, на которой расположился пациент, можно было бы зевать, дремать, уходить в собственные мысли и вообще делать все, что заблагорассудится. Пациенты между тем оставались бы в аутоэротическом и изолированном состоянии, находиться в котором обычному человеку не совсем удобно. Разумеется, готовься они к отшельничеству где-нибудь в Гималаях, тогда другое дело.

Эмоции пациентов всегда отчасти заразительны, но они становятся чрезвычайно заразительными в том случае, когда содержание, проецируемое пациентом на психотерапевта, идентично собственным бессознательным содержаниям врача. В этом случае уже оба они погружаются в ту же самую темную дыру бессознательного и делаются соучастниками. Данный феномен описан Фрейдом как контрперенос. Он заключается во взаимной проекции и совместной связи посредством общего бессознательного. Соучастие характерно для первобытной психологии, т. е. для психологического уровня, на котором отсутствует осознанное различие между субъектом и объектом. Общее бессознательное, конечно, совершенно недопустимо в ситуации врач – пациент; все ориентации при этом теряются, и исход такого лечения печален.

Но даже врачи-аналитики не бывают абсолютно безупречными и, случается, в некоторых отношениях так или иначе строят свое поведение бессознательным образом. Поэтому я давно настаиваю на том, чтобы сами врачи-аналитики подвергались анализу: у них должны быть свои духовные отцы или матери. Даже сам папа римский при всей своей непогрешимости должен регулярно исповедоваться, и не кардиналу, а простому священнику. Если психотерапевт не столкнется объективно со своим бессознательным, то нет гарантии, что рано или поздно пациент не окажется в ловушке бессознательного психотерапевта. Возможно, многим известны пациенты, обладающие дьявольской изобретательностью в нахождении слабой точки, уязвимого места в психике врача. В эту точку они норовят спроецировать свое собственное бессознательное. Некоторые считают, что данное качество больше свойственно женщинам, но это не совсем так, мужчины делают то же самое. Они безошибочно выбирают то место, где врач наиболее уязвим и склонен делать те же проекции, что и пациент. В результате происходит соучастие, или, точнее, состояние «заражения» (контаминации) личности через общее бессознательное.

В отношении переноса существует предубеждение, сложившееся у всех нас в результате определения, данного Фрейдом: большинство склонны думать, что мы имеем дело с эротическим переносом. Но мой опыт не подтверждает этой теории. Я считаю, что проецируется масса вещей, и эротический перенос – лишь одна из возможных форм переноса. В человеческом бессознательном существует множество других содержаний, также являющихся высоко эмоциональными по природе, и они столь же прекрасно проецируются, как и сексуальность. Все активные содержания бессознательного имеют тенденцию появляться в спроецированном виде. Это, скорее, даже правило: сгруппированное бессознательное содержание обнаруживает себя прежде всего в виде проекции. Любой действующий архетип может обнаружиться в проекции, либо во внешней ситуации, либо в людях, либо в обстоятельствах, т. е. в любых объектах. Существуют переносы на животных и на предметы.