Карл Юнг - Символическая жизнь (сборник)

Первобытным человеком управляли главным образом инстинкты, в то время как его «рациональные» потомки научились себя «контролировать». В процессе цивилизации мы все более отделяли наше сознание от глубинных инстинктивных слоев психического и в конечном счете от соматической основы психических явлений. К счастью, мы не утратили эти основные инстинктивные слои; они остались частью бессознательного, хотя и могут выражать себя лишь в форме образов сна. Эти инстинктивные явления (их, между прочим, не всегда можно признать за таковые, поскольку они носят символический характер) играют жизненно важную роль в том, что я назвал компенсаторной ролью снов. Для сохранения постоянства разума и, если угодно, физиологического здоровья бессознательное и сознание должны быть связаны самым тесным образом, двигаться параллельными путями. Если же они расщеплены или «диссоциированы», наступает психологическая нестабильность. В этом отношении символы сна – важные посланники от инстинктивной к рациональной составляющей человеческого разума, и их интерпретация обогащает нищету сознания, так как она учит его снова понимать забытый язык инстинктов.

[Конечно, люди склонны сомневаться в подобной функции снов, поскольку символы зачастую остаются незамеченными или непонятными. Когда туземцы все же признали, что видят сны, но считают их ничего не значащими, они напоминали вполне современных людей, которые убеждены, что сон – полная глупость, поскольку они в нем ничего не поняли.]

Человек, несомненно, спросит: каков смысл такой функции снов, если символы не будут замечены или поняты? Однако недостаточное понимание не означает, что сон не окажет никакого воздействия. Даже цивилизованный человек порой замечает, что сон (который он даже может забыть) способен изменить его настроение в лучшую или худшую сторону. Сон в таком случае был «воспринят», но только лишь подсознательным образом. И так обычно и происходит. Только в очень редких случаях, когда сон особенно впечатляющ или повторяется через регулярные интервалы, большинство считает его разгадку необходимой. Здесь следует сделать предупреждение относительно невежественного или некомпетентного анализа снов. Есть люди, чье психическое состояние настолько нестабильно, что расшифровка их снов может оказаться крайне рискованной и даже нежелательной в тех случаях, когда слишком одностороннее сознание отрезано от соответствующего иррационального или «безумного» бессознательного.

В более широком смысле было бы большой глупостью допустить, что существует готовый систематический истолкователь снов, который достаточно купить и найти в нем соответствующий символ. Ни один символ сна не может быть взят отдельно от человека, этот сон видевшего, как нет и единой и однозначной интерпретации любого сна. Каждый человек настолько отличается в выборе путей, которыми его бессознательное дополняет или компенсирует сознание, что совершенно невозможно быть уверенным в том, что сны и их символика могут быть хоть как-то классифицированы. Правда, есть сны и отдельные символы (я бы предпочел назвать их «мотивами»), достаточно типичные и часто встречающиеся. Среди таких мотивов наиболее часты падения, полет, преследование хищными зверями или врагами, появление в публичных местах в голом или полуголом виде или в нелепой одежде, состояние спешки или потерянности в неорганизованной толпе, сражение в безоружном состоянии или с негодным оружием, изматывающее убегание в никуда. Типичным инфантильным мотивом является сон с вырастанием до неопределенно больших размеров или уменьшением до неопределенно малых, или переходом одного в другое [что мы встречаем, к примеру, у Льюиса Кэрролла в «Алисе в стране чудес». Но следует подчеркнуть, что эти мотивы необходимо рассматривать в контексте всего сна, а не в качестве самообъясняющих шифров.].

Повторяющийся сон – явление особое. Есть случаи, когда люди видят один и тот же сон с раннего детства до глубокой старости. Сон такого рода является попыткой компенсировать какой-либо отдельный дефект в отношении сновидца к жизни; или же его появление приурочено тому или иному травматическому моменту, который оставил по себе специфическое предубеждение, предвзятость к чему-либо. Иногда такой сон может предупреждать о каком-то важном событии в будущем. Несколько лет подряд я сам видел во сне повторявшийся сюжет, в соответствии с которым я «открывал» в своем доме жилые пространства, о существовании которых и не подозревал. Иногда это были комнаты, в которых жили мои давно умершие родители, в которых мой отец, к моему удивлению, оборудовал лаборатории и изучал там сравнительную анатомию рыб, а мать держала отель для посетителей-призраков. Как правило, это неведомое мне доселе гостевое крыло представляло древнюю историческую постройку, давно забытую и, однако, унаследованную мною собственность. Внутри находилась интересная старинная мебель, и ближе к концу этой серии снов я находил старую библиотеку с неизвестными книгами. В конце концов в последнем сне я раскрыл одну из книг и обнаружил там изобилие прекрасно выполненных символических рисунков. Я проснулся с бьющимся от возбуждения сердцем.

Несколько раньше, до того как я увидел этот заключительный сон из серии, я заказал букинисту одну из классических компиляций средневековых алхимиков. Просматривая литературу, я обнаружил цитату, имевшую, как я думал, связь с ранней византийской алхимией, и пожелал проверить ее. Спустя несколько недель после того, как я увидел во сне неизвестную книгу, пришел пакет от книготорговца. В нем находился пергаментный том, датированный XVI веком. Он был иллюстрирован очаровательными символическими рисунками, которые сразу же напомнили мне те, что я видел во сне. В смысле переоткрытия принципов алхимии, входящих составной частью в переосмысливаемую мною психологию, мотив повторяющегося сна достаточно ясен. Сам дом являл символ моей личности и область ее сознательных интересов, а неизвестная пристройка представляла собой предвосхищение новой области интересов и поисков, о которых сознание в тот момент ничего не ведало. Больше этого сна – а прошло свыше 30 лет – я никогда не видел.

[Я начал эту работу, отметив разницу между знаком и символом. Знак всегда меньше, нежели понятие, которое он представляет, в то время как символ всегда больше, чем его непосредственный очевидный смысл. Символы к тому же имеют естественное и спонтанное происхождение.]

Но следует отметить, что символы проявляются не только в снах. Они возникают в самых разнообразных психических проявлениях. Существуют символические мысли и чувства, символические поступки и ситуации. Порой кажется, что не только бессознательное, но даже неодушевленные объекты участвуют в обустройстве символических паттернов. Таковы многочисленные засвидетельствованные случаи остановки часов в момент смерти их владельца. В качестве примера можно указать на случай маятниковых часов Фридриха Великого в Сан-Суси, которые остановились, когда император умер. Другие распространенные случаи – зеркала, дающие трещину, картины, падающие в момент смерти, или маленькие необъяснимые поломки в доме, в котором у кого-то наступил эмоциональный шок или кризис. Даже если скептики отказываются верить таким сообщениям, истории подобного рода все равно возникают и множатся, и уже одно это должно послужить доказательством их психологической значимости.