Карл Юнг - Символическая жизнь (сборник)

Каноник Х. Ингланд:

Но символы могут являться и разуму; просвещенному разуму. Профессор Юнг:

Да, могут! Очень часто символы оказываются причиной необычной интенсивности умственной жизни и, разумеется, интеллектуальной жизни. Если вы просмотрите патристическую литературу, то обнаружите там горы настроения и эмоций, все изложенные символическим языком.

Преподобный Глэн Морган:

Но что теперь должны делать протестанты, в особенности мы, левого толка – свободные церкви – нонконформисты? У нас совсем нет символов, мы их отвергли, заперли на замок, заездили и затарили на складе. Наши часовни мертвы, наши кафедры – трибуны и сцены. Профессор Юнг:

Извините меня! У вас еще много символизма. Вы говорите о Боге или же об Иисусе? Что может быть более символичным? Бог – это символ из символов!

Преподобный Глэн Морган:

Даже этот символ становится противоречием. И есть толпы людей в наших церквях, верящих в Иисуса Христа, но не верящих в Бога. Профессор Юнг:

Да, и у католиков существует множество людей, верящих в церковь, но не верящих в Бога – ни во что еще!

Епископ Саусворкский:

Насколько далеко это может простираться и что с этим делать? Римская католическая Церковь не только обладает полной символической системой, но она объединена с абсолютно несомненным богословием – догмой о непогрешимости. Это должно иметь непосредственное отношение к ценности символов.

Профессор Юнг:

И очень важное. Церковь абсолютно права, полностью права, настаивая на этой абсолютной валидности, в противном случае она открывает дверь сомнению.

Д-р Энн Харлинг:

Конфликту или неврозу?

Профессор Юнг:

Конечно. И поэтому «проповедь выше меры не приветствуется». Епископ Саусворкский:

Все ли формы конфликта приводят к неврозу?

Профессор Юнг:

Только тогда, когда интеллект порывает с символическим обрядом. Когда интеллект не служит символической жизни, он оказывается дьявольским, и это приводит к неврозу.

Преподобный Глэн Морган:

Может быть, существует некий переход, движение от одной системы к другой, и тогда речь не идет о неврозе?

Профессор Юнг:

Невроз – это переходная фаза, это беспокойство, волнение между двумя состояниями.

Преподобный Глэн Морган:

Я спрашиваю об этом потому, что я сам чувствую моментами, что известная доза невроза наличествует среди протестантов как та цена, которая должна быть заплачена за переход из одного состояния в другое. Профессор Юнг:

Вот почему я говорю: «Проповедь выше меры не приветствуется». Вы попадаете в ужасное пекло, когда вылетаете из Церкви, и я этого никому не желаю. Я указываю на обоснованность первичной Церкви.

Епископ Саусворкский:

Что мы должны делать с тем огромным количеством людей, с которыми мы имеем дело и которые не принадлежат ни одной церкви? Они говорят, что они в англиканской церкви, но они не принадлежат ей ни в каком смысле.

Профессор Юнг:

Боюсь, что с такими людьми вы ничего сделать не сможете. Церковь существует там и имеет силу для тех, кто пребывает внутри. Тех же, кто находятся за стенами церкви, привести обратно обычными способами невозможно. Но я желаю священнослужителям всегда оставаться на уровне понимания языка души, чтобы духовенство могло быть directeur de conscience! Почему я должен быть directeur de conscience? Я врач; у меня нет специальной подготовки к этому. Но это естественное призвание духовного служителя; он должен уметь это делать. Поэтому я желаю, чтобы новое поколение служителей церкви могло прийти и делать то же самое, что они делают в католической церкви: чтобы они могли пытаться переводить язык бессознательного, даже язык сновидений на обыденный язык сознания. Например, я знаю, что сейчас в Германии существует Бернойхенский кружок [82], литургическое движение; и один из его главных представителей – человек, обладающий обширным знанием символизма. Он снабдил меня солидным рядом примеров, где он перевел персонажи сновидений на догматический язык с огромным успехом, и многие люди спокойно вернулись обратно в лоно Церкви. У них нет оснований становиться невротиками. Они принадлежат церкви, и если вы можете помочь им вернуться в нее, то считайте, что вы им помогли. Несколько моих пациентов стали католиками, другие возвратились в церковную организацию. Но это должно быть нечто, что имеет содержание и форму. Это ни в коем случае не верно, когда кто-то, анализируя кого-то, обязательно помогает ему прыгнуть в будущее. Возможно, здесь имеет место церковь, и если аналитик помогает вернуться туда, то вполне вероятно, что это наилучшее из возможного. Преподобный Глэн Морган:

А если он не может вернуться?

Профессор Юнг:

Тогда проблема остается; тогда он должен продолжать поиск; тогда он должен отыскать то, о чем ему говорит душа; тогда он должен пройти сквозь уединенность земли, которая еще не сотворена. Я опубликовал подобный пример в своих лекциях [83]– пример великого ученого-физика, очень известного человека, который жив и сегодня [84]. Он вознамерился понять, что ему говорит бессознательное, и это снабдило его великолепным руководством. Это вновь вернуло ему спокойствие и хорошее физическое состояние, потому что он постепенно усвоил символические данные, и теперь он ведет религиозную жизнь, жизнь внимательного наблюдателя. Религия – это внимательное отслеживание данных. Теперь он следит за тем, что ему приносят сны; это одно из его главных руководств.

С подобным инструментарием мы оказываемся в новом мире; мы точно становимся похожи на первобытных. Когда я отправился в Восточную Африку, то посетил маленькое племя у подножья горы Элгон и там я спросил местного знахаря о сновидениях. Он сказал: «Я знаю, что ты имеешь в виду; мой отец все еще видит сны». Я сказал: «А у тебя бывают сны?» На это он заплакал и ответил: «Нет, у меня больше нет снов». – «Но почему?» – удивился я. – «Их не стало после того, как британцы поселились здесь». – «Как же так?» – Он сказал: «Окружной уполномоченный знает, когда будет война; он знает, когда нагрянут болезни; он знает, где мы должны жить, он не разрешает нам передвигаться». Политическое руководство представлено теперь Окружным уполномоченным, верховным умом белого человека; поэтому зачем им видеть сны? Сновидения являются изначальным проводником человека в кромешной тьме. Читайте книгу Расмуссена о полярных эскимосах [85]. Там он описывает, как знахарь стал ясновидящим для своего племени. Когда человек оказывается в дикой пустынной местности, тьма приносит сон – божественный сон, который направляют его, руководят им. Так было всегда. Я не был ведом всякого рода мудростью; я ведом моими снами, как и любой первобытный. Мне стыдно так говорить, но я такой же первобытный, как и любой негр [86], потому что я этого не знаю! Когда вы во тьме, вы предпринимаете нечто другое, и это другое есть сон. И вы можете быть уверены, что сон – ваш лучший друг; сон – друг тех, кто не руководствуется больше традиционной правдой и соответственно изолирован. Был такой случай с древними философами-алхимиками, и вы можете прочесть в Tractatus Aureus Гермеса Трисмегиста фрагмент, который подтверждает сказанное мной об изоляции. Там вы читаете: «(Deus) in quo est adiuvatio cuiuslibet sequestrati» (Бог, в ком помощь всем тем, кто одинок). Гермес в то же самое время был действительным пастырем душ и самим воплощением вдохновения, представляя, таким образом, бессознательную очевидность в снах. Так что вы видите: тот, кто идет один и не имеет руководства, имеет somnia a Deo missa; у него нет Окружного уполномоченного. Разумеется, когда у нас есть Окружной уполномоченный, у нас нет необходимости в снах, но когда мы одиноки, сны уже что-то значат.