Карл Юнг - Структура и динамика психического (сборник)

646 Но так же, как есть стремление к слепой, беспорядочной жизни, так есть и стремление принести в жертву духу всю свою жизнь, желая добиться творческого превосходства. Это стремление делает дух злокачественной опухолью, бессмысленно разрушающей человеческую жизнь.

647 Жизнь – это критерий истины духа. Дух, лишающий человека всех жизненных возможностей, – это дух заблуждающийся – не без вины человека, который волен отказаться от самого себя или нет.

648 Жизнь и дух представляют собой две силы или необходимости, между которыми находится человек. Дух наделяет его жизнь смыслом и возможностью величайшего расцвета. Жизнь же необходима духу, ибо его истина, если она не жизнеспособна, ничего не значит.

Лекция, прочитанная на заседании литературного общества г. Аугсбурга 29 октября 1926 года. Впервые опублшикована как: «Geist und Leben». Form und Sinn (Ausburg), II: 2 (Nov. 1926). На английском языке в: Contributions to Analytical Psycholigy (London and New York, 1928).

649 В то время как мировоззрение Средневековья, античности, равно как и всего человечества со времен его самых первых шагов опиралось на убеждение в субстанциальности души, вторая половина XIX века ознаменовалась появлением психологии «без души». Под влиянием научного материализма все, что не могло быть увидено или ощупано, подверглось сомнению и даже приобрело дурную славу чего-то метафизического. Научным и вместе с тем вообще допустимым отныне считалось только то, что могло быть либо познано на уровне ощущений, либо сведено к чувственно воспринимаемым причинам. Этот идейный переворот назревал уже давно и был связан не только с материализмом. Вертикаль европейского духа была перечеркнута горизонталью современного сознания подобно тому, как вместе с духовной катастрофой Реформации была повержена порывистая, стремящаяся в высь готическая эпоха, зиждившаяся на достаточно ограниченной географической, равно как и мировоззренческой, основе. Сознание развивалось уже не в высоту, но в ширину – как географически, так и метафизически. То было время великих путешествий и эмпирического расширения представлений о мире. Вера в субстанциальность духовного медленно отступала перед все более и более навязчивым убеждением в субстанциальности физического. Наконец, за четыре с небольшим столетия прыткий ум европейских мыслителей и исследователей дошел до того, что стал рассматривать дух как полностью зависимый от материи и материальных оснований.

650 Конечно, было бы неверным утверждать, что философия или естественная наука стали причиной такого переворота. Всегда было достаточно философов и разумных ученых, которые ввиду высокой проницательности и глубины мышления лишь с большим трудом могли принять этот иррациональный идейный переворот. Некоторые даже рискнули выступить против него, но они не получили поддержки, и их сопротивление оказалось бессильным перед иррациональным валом всеобщего эмоционального предпочтения, отдававшегося физическому. При этом речь вовсе не идет о том, что такого рода могущественный переворот мировоззрения мог быть произведен на рациональной основе, так как не существует никаких рациональных размышлений, которые позволяли бы доказать или опровергнуть существование духа, равно как и материи. Оба понятия, в чем сегодня может убедиться каждый образованный человек, являются не более чем символами, используемыми для обозначения двух неизвестных факторов, существование которых постулируется или оспаривается в зависимости от индивидуального темперамента или от соответствующего духа времени (Zeitgeistes). Ничто не мешает путем интеллектуальных спекуляций, с одной стороны, доказывать, что душа есть сложный биохимический феномен, являющийся в своей основе игрой электронов, а с другой – что непредсказуемость движения электронов есть свидетельство их духовной жизни.

651 В интеллектуальном разрезе факт замещения в XIX веке метафизики духа метафизикой материи – чистое мошенничество, но в психологическом плане это неслыханная революция мировоззрения. Все потустороннее превращается в посюстороннее, всякое обоснование, целеполагание и даже толкование осуществляются отныне лишь в эмпирически доступных пределах. Весь невидимый внутренний мир выходит наружу, а все, что не подкреплено так называемыми фактами, кажется незначимым – по крайней мере, так представляется наивному разуму.

652 Совершенно бесполезно рассматривать этот иррациональный переворот с философских позиций. Лучше вообще воздержаться от подобного рода попыток, ибо если некто сегодня попытается объяснить духовный или душевный феномен функциями желез, то он может быть абсолютно уверен в благоговении и повышенном внимании со стороны публики; если же кто-то попробует объяснить радиоактивный распад материи небесного тела как эманацию творческого мирового духа, то та же самая публика сочтет его ненормальным. Однако при этом оба объяснения одинаково логичны, одинаково метафизичны, одинаково произвольны и одинаково символичны. Гносеологически в равной степени допустимо выводить человеческое начало из животного, равно как и животное – из человеческого. Однако с Дакю 1, как известно, его греховная попытка пойти против академического духа времени сыграла злую шутку. С духом времени бесполезно спорить, так как это религия или, лучше сказать, вероисповедание или кредо, иррациональность которого не допускает ничего иного. Одновременно это кредо обладает неприятным свойством притязать на статус абсолютного мерила всякой истины, равно как и на монопольное обладание здравым смыслом.

653 Дух времени не может быть описан в категориях человеческого рассудка. Это «склонность» или предрасположенность, продиктованная чувством, оказывающая на бессознательном уровне мощное воздействие на все впечатлительные души и направляющая их. Попытка мыслить иначе, чем современники, кажется неправомерной, в ней есть что-то неприличное, нездоровое, кощунственное и поэтому даже социально опасное для индивида. Он лишь бессмысленно плывет против течения. Как ранее само собой разумеющейся являлась идея о том, что все сущее было когда-то рождено творческой волей духовного Божества, так XIX век открыл для себя как очевидную истину концепцию о материальном происхождении всего. Сегодня не тело создается душевной силой, но, наоборот, материя вырабатывает душу химическим путем. Этот переворот был бы осмеян, не будь он одной из великих истин духа времени. Мыслить таким образом популярно и поэтому подобающе, разумно, научно и нормально. Дух должен рассматриваться как эпифеномен материи. Это же подразумевается и тогда, когда вместо слова «дух» говорят «психика», а вместо «материя» – «мозг», «гормон» или «инстинкт и влечение». Признавать субстанциальность души – значит идти вразрез с духом времени, так как для него это ересь.