Ирина Млодик - Книга для неидеальных родителей, или Жизнь на свободную тему

Поэтому на вопрос «Как не перехвалить ребенка?» хочется ответить: «Подумайте сами!» По моему мнению, лучше не хвалить его вообще. Не хвалить – не значит «не замечать». Это значит откликаться на то, что он сделал (радостью, грустью, сочувствием, раздражением…), рассматривать, интересоваться, выслушивать, высказывать свое мнение, но не хвалить, потому что ему почти наверняка захочется сделать что-то похожее, чтобы услышать похвалу еще раз. Гораздо важнее, на мой взгляд, чаще повторять: «Я тебя люблю». Ведь для него вы – самый важный человек на земле.

Стремление к похвале рождает впоследствии личность с нарциссическими нарушениями. Людей с такими нарушениями разной степени тяжести если не те же пресловутые 98 %, то незначительно меньше. Такой человек периодически чувствует себя чуть ли не богом (получив положительное подкрепление и оценку), а в следующий момент он уже – «червь» (получив отрицательный отклик). И жизнь становится невыносимо трудной, когда ты не знаешь, кто ты такой: бог или червь, или кто-то еще. Появляется сильнейшая зависимость от оценки, и, несмотря на то что со временем такой человек начинает прислушиваться к внутренней оценке, это не спасает, потому что он по-прежнему оценивает самого себя, а не свои действия. Согласитесь, есть некоторая разница:

– Я ужасно глуп, что так ошибся!

– Как жаль, что здесь я допустил ошибку.

Простое правило: если тебя оценивают, ты становишься кем-то, кем хотели тебя видеть другие; если не оценивают, у тебя есть шанс стать и оставаться самим собой, что бы ни случилось, а также позволить это же самое своим детям; а те, может быть, дадут возможность так жить своим детям.

Вера в своего ребенка, в его возможности и таланты, в его природную мудрость помогает, на мой взгляд, значительно больше, чем любая оценка. Именно вера помогает ему вырасти тем человеком, которым он предназначен стать. Лично я очень верю в простую буддийскую мудрость: миру не нужен еще один Иисус или Будда, миру нужен ты. Ведь миру ни к чему однообразие, ему нужна твоя уникальность, кем бы ты ни стал.

Так и хочется ответить на этот вопрос просто: «Любить и не мешать ему расти». Но для тревожного родителя это, конечно, мнимая простота. «Не мешать» – это непонятная инструкция! «Скажите, что нужно делать?» – часто спрашивают меня тревожные родители. «Перестать тревожиться», – иногда говорю я им, зная, что и это – бесполезная инструкция, идиотский совет. Если «просто» – не получается. Предлагаю предпринять попытку разобраться.

Важно, конечно, понять, что значит «настоящий человек». Критерии «настоящести» будут в каждой семье разные. Более того, у каждого родителя разные, а еще есть бабушки и дедушки, братья и сестры, крестные матери… Так что даже если ребенок будет точно знать все критерии, ему предстоит нелегкий выбор – на чью же картину мира опираться, кого из важных для него людей порадовать воплощением ожиданий.

Когда я был маленьким, я очень старался быть хорошим. Потому что тогда я знал, кто я такой: «Я – хороший». Но, честно говоря, получалось у меня совсем плохо. Все вокруг были мной постоянно недовольны: мама раздражалась, когда я не хотел есть; папа кричал, когда я боялся застрять в нашем лифте; бабушка постоянно ворчала насчет беспорядка по всей квартире; брат тихо ненавидел за то, что я занимаю его комнату; младшая сестра обижалась, когда я не хотел с ней играть. Очевидно, роль «хорошего» мне не очень удавалась. Видимо, я был плохим.

Быть плохим – не то чтобы уж так непереносимо, но довольно грустно: не понимаешь, к чему себя приложить. Ведь что бы ты ни начал делать, получится очень «так себе», и ты снова оказываешься плохим. А я ведь очень хотел быть хорошим, очень-очень! И готов был сделать для этого все что угодно. Но чем больше я старался, тем хуже почему-то получалось.

Иногда от всего этого меня охватывало тоскливое уныние, и тогда я заболевал и не ходил в школу. Это помогало, потому что все вокруг начинали беспокоиться, и мне казалось, что я – вполне хороший, потому что так волноваться можно только из-за очень хороших людей, но когда температура спадала и я вылезал из кровати, моя «плохость» снова начинала заполнять все вокруг.

Я очень мучился и не знал, с кем об этом можно поговорить. Я пробовал с моим другом Митькой, но его эта проблема совсем не волновала, и он, бросив свое: «Забей!», убежал, даже не дослушав до конца мою, видимо, не очень увлекшую его мысль. Я пробовал с нашей Светланой Васильевной, учительницей, остававшейся с нами на продленке, но она сказала: «Надо просто больше стараться, делать больше добрых дел, помогать маленьким и старшим». И это тоже не помогло, потому что мне кажется – я старался. А как стараться еще больше, я не знал.

Я уже почти был готов смириться с тем, что хорошим мне никогда не быть, как однажды поздно вечером с нашей полутемной кухни до моих вездесущих ушей донеслись обрывки взрослого разговора.

– Боюсь, из него ничего толкового не получится, – устало говорила мама, прихлебывая чай.

– Это точно! Все дети как дети, а этот – ни рыба ни мясо, – со вздохом вторил ей папа.

– Он просто не приспособлен к жизни, вот и все, – вставила свое слово бабушка.

Почему-то я сразу понял, что все это – обо мне. Внутри меня что-то неприятно затвердело, и, чтобы не упасть, я облокотился на полочку, на которой стоял телефон. Разговор на кухне продолжался.

– И в кого он такой?

– Да уж, я таким не был! Меня боялся весь двор! Да что двор, вся школа! А этот – хлюпик, да и только, сам всего боится. Кто из такого вырастет?!

– Не хлюпик он, просто у него здоровье слабое, не ест ничего. Кабы ел, как все дети, так и был бы сильным… А так, может, в ученые пойдет, он ведь зато совсем не глупый мальчик.

– Да уж, мне только не хватало ученых хлюпиков в моей семье! Он мужиком должен быть, ты поняла?!

– Тише ты, детей разбудишь…

– Не мужиком, а божьим человеком, христианином должен быть.

– Вы, мама, как скажете… Может, в попы его еще отдадим?

Спор в кухне накалялся, в животе у меня что-то сжималось все больше, и уже стало трудно дышать. В этот момент проклятая полка с противным хрустом отвалилась от стены и рухнула на пол со мной и телефоном, произведя невероятный по накалу последующих эмоций фурор…

Спал я плохо и потому даже не могу сказать точно, сон это был или я слышал все наяву. Мне казалось, что я лежу на красивом лугу, чувствую, как солнце припекает мне лоб, стрекочут кузнечики и вдалеке шумит лес. Подходит мама, берет меня за руку и говорит: