Игорь Кон - Бить или не бить?

Строгие телесные наказания естественны и нормативны не только для иудаизма и христианства, но и для ислама. За большинство преступлений Коран рекомендует назначать телесные наказания, сила которых варьирует в зависимости от тяжести проступка (5:39), хотя они рассматриваются как крайняя мера, когда другие меры воздействия не помогли. Наказания должны быть публичными, чтобы служить примером для других (5:38). Особо говорится о наказании непослушных женщин (4:34). Хотя специальных призывов сурово наказывать детей в исламе, кажется, нет, в мусульманских школах порка учеников всегда считалась нормальным явлением.

В 1996 г. двое подростков-школьников, Насир аль-Шибани и Мухаммад Маджед аль-Шибани были приговорены в Саудовской Аравии соответственно к 210 и 150 ударам розгами, экзекуция была выполнена публично, на глазах у всех учителей и соучеников. Даже в сильно вестернизированном Египте телесные наказания школьников не запрещены законом. Нередки и злоупотребления учительской властью. В феврале 2010 г. один учитель математики сломал руку ученику начальных классов, а другой до смерти забил мальчика за невыполненное домашнее задание (http://barenakedislam.wordpress.com/2010/03/03/egypt-corporal-punishment-of-students/). Однако не все религии одинаково суровы к детям. Некоторые восточные религии даже ставят детей в привилегированное положение по отношению к взрослым. Например, буддизм категорически осуждает причинение боли другим людям и вообще живым существам, его главная ценность – сострадание. Это проявляется и в буддистской педагогике. Согласно индуисткой традиции ребенок – самая большая ценность, поэтому ему нужно позволить развиваться без физического, эмоционального или психологического насилия.

Значит ли это, что в педагогическом арсенале буддистов телесные наказания отсутствуют? Нет. Хотя телесные наказания здесь не предписываются и даже осуждаются, в реальной педагогической практике, например в некоторых тибетских монастырях, они допускаются ради укрепления духа воспитанников.

Противоречие между религиозной философией и практикой воспитания детей ярко проявляется в странах Юго-Восточной Азии.

Например, в Шри-Ланке воспитание детей до пяти лет, пока им занимаются матери, является очень мягким. Зато после пяти лет, когда мальчиками начинают заниматься отцы, картина меняется. Учащаются и телесные наказания, которым мальчиков подвергают не только и даже не столько отцы, сколько другие взрослые мужчины (de Zoysa et al., 2006).

Таиландское семейное воспитание в целом выглядит довольно мягким. Зато в школе положение меняется. Постоянно живущий в Таиланде и женатый на местной женщине европеец рассказывает:

«Мой тайский пасынок принес мне на подпись письмо, разрешающее учителям применять телесные наказания, и они их действительно применяют. Однажды сын пришел домой и взял 4 пары шортов и 3 пары трусов… Учитель предупредил ребят, что их ждет наказание. Весь класс, мальчики и девочки, получили по несколько ударов палкой. Мой сын оказался к этому хорошо подготовлен».

Короче говоря, хотя теоретически религиозно-философские установки и социально-педагогические практики подкрепляют друг друга, сплошь и рядом они не совпадают. Причем практика, как правило, выглядит более жесткой. Интересно посмотреть под этим углом зрения на Японию.

Традиционное японское воспитание, основанное на принципах конфуцианства, было очень суровым (Михайлова, 1988). Знаменитый японский ученый XVII в. Ямага Соко говорил, что как только учение начинает приносить удовольствие, его цель искажается, поскольку исчезает желание самосовершенствования. Это – полная противоположность мнению западноевропейских просветителей, в частности Локка.

Однако японский канон человека с его гипертрофированным чувством стыда и идеей множественности «Я» побуждает воспитателя к осторожности. «Для японских учителей и родителей “воспитывать” не значит ругать за то, что уже сделано плохо, а наоборот, предвидя это плохое, обучать правильному поведению. Даже в ситуации, явно требующей если не наказания, то хотя бы выговора, воспитатель избегает прямого осуждения, оставляя ребенку возможность “не терять лицо”. Плохое поведение не отождествляется с личностью ребенка, ему внушают веру в то, что он конечно же может управлять поведением, стоит только приложить усилие. Вместо воспитания-порицания детей обучают конкретным поведенческим навыкам.

Учителя не ставят задачу добиваться в каждый момент соответствия поведения детей конечным требованиям. Внимание обращается лишь на то, чтобы дети в процессе решения повседневных задач научились отличать “правильную” моральную позицию от “неправильной”. Считается, что чрезмерное давление, направленное на сиюминутное соответствие норме, может дать обратный результат» (Нанивская, 1983).

Судя по описаниям специалистов (я прочитал много научной литературы, в том числе новейшей, по этому вопросу, а также проконсультировался с крупными российскими учеными – антропологом С. А. Арутюновым, историком и религиоведом Л. С. Васильевым и историком педагогики А. Н. Джуринским), такого культа телесных наказаний, как в христианской Европе, в Японии никогда не было. Тем не менее телесные наказания (taibatsu) широко представлены в японской педагогической теории и практике (Miller, 2009). Японские ученые переводят это слово как «наставление», «руководство», «наставничество», «тренировку «и «обучение». Как в других культурах и языках, соотношение воспитательного физического воздействия на ребенка и простого применения к нему физической силы трактуется неоднозначно и иногда описывается разными словами: taibatsu – телесное наказание, chokai – дисциплинарное наказание, gyakutai – насилие или shitsuke – обучение (Goodman, 2000).

В японской семье издавна применялись три типа воздействия на детей: телесное наказание, изоляция и изгнание (Hendry, 2003). Когда в середине 1980-х годов в стране всерьез заговорили о запрете телесных наказаний, один японский отец написал в газете: «При обучении собак и лошадей их поощряют, когда они ведут себя правильно, и бьют, когда они этого не делают. То же самое нужно делать с детьми. Дети – это животные, которых учат быть людьми».

В японских школах телесные наказания законодательно запретили раньше, чем во многих западных странах, однако далось это нелегко. Впервые запрет ввели еще в 1879 г., но в 1885 г. его отменили, в 1890-м восстановили, в 1900-м снова отменили, а в 1941-м опять восстановили. После Второй мировой войны, в 1948 г., Министерство юстиции окончательно запретило бить и шлепать детей, заставлять их подолгу стоять на коленях или в неудобной позиции, не разрешать посещать туалет или есть свой завтрак.