Татьяна Панюшева - Приемный ребенок. Жизненный путь, помощь и поддерка

В завершение этого краткого описания хочется добавить, что способность к восстановлению после жизненных травм является частью зрелой личности. Но когда травм слишком много, или они слишком сильны, и выпадают на долю детей, которые не являются «зрелыми личностями» в силу обстоятельств, способность к восстановлению во многом будет зависеть от помощи близких взрослых. От их способности внимательно и с сочувствием – не сентиментально или чрезмерно-тревожно, а именно сочувственно – отнестись к тому, что детям пришлось пережить.

Дети попадают в учреждения в разном возрасте и по разным причинам. У некоторых детей родители лишены родительских прав за алкоголизм и пренебрежение интересами ребенка. Другие дети становятся «отказными» с самого рождения и ничего не знают о своих родителях. Третьи теряют родителей внезапно в результате жизненной катастрофы (болезнь, несчастный случай), а родственников, которые могли бы принять ребенка в семью, нет. Причины разные – результат один: ребенок оказывается в детском доме.

Очевидно, что в зависимости от особенностей характера, возраста, а также степени травмированности детей их реакции на попадание в учреждение будут различаться. Но в любом случае тяжелые переживания детей будут «выплескиваться» в отношениях с другими детьми и воспитателями. Кроме того, дети воспроизводят модели поведения, усвоенные ими в ходе их предыдущей жизни, которая была в разной степени неблагополучной. Если не предпринимать специальных усилий по эмоциональной реабилитации детей, то только у некоторых из них с течением времени негативные проявления смягчаются и исчезают. У большинства же деструктивное поведение закрепляется, усиливается и мешает принимать другие, более удачные модели поведения и позитивный жизненный опыт.

При попадании в учреждение первичная адаптация детей в основном подразделяется на три типа реакций.

Такие дети ведут себя как ни в чем не бывало, быстро приспосабливаются к обстановке, легко вписываются в детский коллектив и налаживают контакт с воспитателями. Первое время с ними нет никаких хлопот. Так происходит не потому, что ребенку все равно. Просто его жизнь в семье могла быть достаточно тяжелой, и внутренняя близость с родителями, надежда на хорошие отношения с ними была утрачена еще тогда, когда ребенок жил дома. Бытовые условия очевидно улучшаются: ребенок сыт, у него чистая постель, своя одежда, его никто не бьет. И первое время ребенок не сознает, что попадание в детский дом означает полную перемену статуса и жизни. Он бессознательно воспринимает новый образ жизни как дополнение к старому, а не как безвозвратную смену одного на другое. Поведение ребенка в это время, по сути, является реакцией шока и отрицания в процессе переживания утраты. Для детей, не имевших опыта семейной жизни («подкидыши», «отказники»), переезд из одного учреждения в другое не является чем-то принципиально новым, поэтому их реакции не носят экстремального характера.

Однако с течением времени дети, изъятые из неблагополучных семей, начинают осознавать, что они потеряли свой дом и все связи с близкими и друзьями, которые у них были. Также проходит эффект новизны, появляются неприятные для ребенка моменты в отношениях с окружающими и в самом укладе жизни. В связи с этим у детей могут наблюдаться ухудшения сна, вспышки немотивированной агрессии или истерики со слезами, поведение становится неровным. Школьная успеваемость ухудшается. Это объясняется тем, что процесс переживания утраты семьи из фазы отрицания переходит в фазу дезорганизации и сопровождается соответствующими реакциями: тоска, переживание чувства вины, агрессии. Это естественный процесс, когда старые связи оборваны и это уже осознается, а новые и равные по значимости связи еще не образовались. Ребенок начинает скучать по тому, что у него было, и печалиться об этом. Для этого периода характерна «идеализация» кровных родителей. Дети могут говорить: «Моя мама самая красивая»; «У нас дома было больше игрушек, чем здесь»; «А мой папа самый сильный» и т. д.

пример:

Мальчик, одиннадцати лет, был переведен из одного детского дома в другой. До трех с половиной лет он жил в семье, в учреждение попал из-за того, что в пьющей семье отец регулярно бил мать, в результате чего мать умерла, а отец попал в тюрьму. При попадании в новое место мальчик стремился к самоутверждению и, желая завоевать авторитет у сверстников, с гордостью рассказывал им, что маму он не помнит, а папа у него крутой и самый сильный. И что он будет как папа, когда вырастет. Излишне упоминать, что мальчик часто дрался и имел большие проблемы в установлении дружеских отношений с кем-либо.

комментарий:

Потребность в самоуважении и желание любить своих родителей зачастую приводят к тому, что дети сочиняют «альтернативную реальность» взамен плохого прошлого. Или игнорируют/переиначивают суть событий в своей семье (жестокий отец обозначается как «крутой»). Это не говорит о том, что ребенок на интеллектуальном уровне не способен отличить плохое от хорошего. Просто желаемое оказывается сильнее реальности.

Бывает и так, что дети говорят о своих кровных семьях плохо. Например, что их там не кормили, били, и что в детском доме – лучше. В этих случаях дети, во-первых, повторяют те фразы, которые часто слышат от окружающих взрослых. А во-вторых, их слова вызваны не здравой критической оценкой того, что происходило в их семьях, а огромной обидой на родителей за недополученную любовь. Они выражают эту обиду критическими высказываниями, за которыми стоит желание быть любимыми своими родителями, иметь хорошую семью. Заботящимся взрослым (воспитателям) очень важно помнить, что даже те дети, которые ругают свои семьи, все равно привязаны к ним, хотя эта привязанность и носит амбивалентный характер. Взрослые могут испытывать самые разные чувства в адрес кровной семьи ребенка. Однако в разговоре с ребенком нужно быть осторожными и не говорить плохо про его кровную семью, даже если он сам это делает. Подробнее о том, как говорить с ребенком про его прошлое и его семью, см. в части 3, в главах «Работа с жизненной историей ребенка в интересах приемных родителей»; «Работа с „Книгой жизни“»; «Задача приемного ребенка – „совмещение“ своих статусов, как члена двух семей»; «Тайна усыновления: кому от нее жить хорошо?».

Дети с типом реакции «ничего не происходит» попадают в учреждение с уже утраченной верой в нормальные отношения в своей кровной семье. Тем не менее процесса переживания утраты избежать невозможно. Дети все равно чувствуют печаль и страдают. Однако их поведение постепенно стабилизируется, входя в стадию «реорганизации» (последний этап переживания утраты), становясь более адаптивным и дружелюбным. Такие дети с удовольствием участвуют в общественной жизни учреждения, достаточно хорошо социализируются, и им легче принять ситуацию перехода в приемную семью.