Дженнифер Сениор - Родительский парадокс

Когда мы наблюдали за тем, как пятнадцатилетний сын Кейт играет в футбол, она сказала мне:

— В их годы мы с мужем были полностью независимы. Нина постоянно советуется с нами практически обо всех своих планах и действиях. Я никогда не советовалась с мамой подобным образом.

— Да, я тоже никогда не советовался с родителями, — согласился с ней Ли.

— И речь идет не о том, чтобы поставить нас в известность, — перебила Кейт, — а о том, чтобы спросить, что делать.

В то же время и в обществе сверстников подростки проводят гораздо больше времени, чем в последние три века. И происходит это в момент кардинальных технологических перемен и усиления влияния средств массовой информации. А это означает, что дети общаются такими способами, которые их родителям кажутся загадочными и таинственными.

И неважно, что родители тоже пользуются «Фейсбук». Когда я спросила у Гейл, мамы Мэй, что дается ей в воспитании подростков труднее всего, она мгновенно ответила:

— Самое тяжелое — это не знать, по-настоящему не знать, что они делают.

Она вспомнила случай, когда ее младшая дочь, которая тогда училась в девятом классе, сказала, что хочет остаться ночевать у подруги. Девочка дважды звонила с мобильного телефона и подтверждала, что все в порядке. На следующее утро Гейл позвонил офицер полиции из порта и попросил подтвердить, что она позволила дочери провести ночь в Нью-Джерси. Естественно, никакого позволения Гейл ей не давала. Но подружки дочери собрались поехать, а лгать после появления мобильных телефонов стало гораздо проще.

С момента появления подростковой культуры дети старшего возраста стали вести отдельную жизнь. Новейшие же достижения технологии открыли для них абсолютно новые возможности отстаивания своей независимости и самостоятельности.

— И это людей просто бесит, — говорит Клей Ширки, философ из нью-йоркского университета. — Потому что то, что считалось нормальным для вас и ваших родителей, перестало быть нормальным для нового поколения. Словно Бог все переписал заново!

Большинство революций приносят вместе с собой стенания и общественную напряженность.

Социологи 1920-х годов полагали, что фильмы «будят тягу к легкой жизни и диким вечеринкам, что в значительной степени способствует разложению молодежи». Об этом в своей книге пишет Минц. Через несколько десятилетий еще более пагубное влияние стали приписывать комиксам. В 1954 году психиатр Фредрик Вертхэм, автор полемического бестселлера, направленного против криминальных комиксов, говорил членам Судебного комитета: «Если бы моя задача заключалась в том, чтобы научить детей совершать преступления, насиловать и соблазнять девушек, мучить и убивать людей, врываться в магазины, обманывать, подделывать документы — если бы моя задача заключалась именно в этом, я сразу создал бы индустрию комиксов».

Пожалуй, ключевое различие сегодня заключается в том, что технологические перемены идут столь стремительно, что родители не успевают за ними следить, — дети же, мозг которых более пластичен и готов приспосабливаться, могут следовать за этими переменами в режиме реального времени. И это приводит к серьезным различиям в чувствительности, что оказывает сильное влияние на динамику отношений родителей и подростков, несмотря на самые благие намерения обеих сторон.

Подростки, к примеру, иначе воспринимают время — и следовательно, этикет планирования.

Подруга Дейдры, Фиона, объясняет это так:

— Если моя дочь говорит: «Завтра я хочу встретиться со своими друзьями в городе», а я спрашиваю: «И на какое время вы договорились?» — она просто не знает. Плана еще нет. Их жизнь гораздо более свободна и неопределенна.

Я спрашиваю, а в чем же проблема.

— Потому что мне нужен план! — восклицает Фиона. — А они даже не знают, во сколько начинается фильм! А потом они могут встретиться, чтобы поесть пиццы, но тоже ничего не знают — у всех есть мобильные телефоны, и они могут созвониться в любой момент…

Телефоны сегодня есть и у подростков, и у взрослых, но подростки используют их для слежения — точно так же, как НАСА когда-то следила за космическими кораблями. Подростки постоянно посылают друг другу сообщения и следят за перемещениями друг друга. Они всегда точно знают, где находятся их сверстники. И поэтому они не испытывают никакой потребности в планировании. Они могут в любой момент организовать все, что угодно.

Но их родители, то есть люди, которые отвечают за их жизнь и безопасность, все еще очень трепетно относятся к времени, следят за расписанием и соблюдением вербальных договоренностей и иных конкретных, обусловленных дат.

«Для старших поколений, — говорит социальный антрополог Мими Ито, — нужен был канал коммуникации — обычно телефонный звонок — чтобы договориться о личной встрече. Подросткам это не нужно. Они постоянно на связи по умолчанию . Они всегда с мобильными телефонами, поэтому опоздание более не является проблемой».

Такой подход к времени и социальному взаимодействию является источником раздражения и подавленности для родителей, которые пытаются приспособиться к потребности их детей-подростков в независимости. Они не хотят сковывать желание и способность детей вести полную, но отдельную жизнь. Но в то же время они не могут избавиться от ощущения того, что их обводят вокруг пальца. («Может быть, мы пойдем поесть пиццы, а может, отправимся к Сэму. Но вполне возможно, что соберемся у Джека».)

По мнению Ито, проблема видеоигр тоже связана с распределением времени. Игры абсолютно доступны, в них можно играть на любом устройстве, и они не имеют ни начала, ни конца. Когда родители безуспешно пытаются оторвать детей от видеоигр и заманить в кухню ужинать, то тем самым пытаются установить искусственные временные границы там, где естественных границ не существует.

Но, пожалуй, самое сложное и непонятное для родителей — это перевернутая властная структура, которая порождена технической продвинутостью подростков. Четырнадцатилетний мальчишка становится главным техническим экспертом семьи, и родители обращаются к нему, чтобы узнать, как включить новый телевизор или закрыть все окна на iPhone.

Перед лицом новых устройств мамы и папы ощущают свою беспомощность — пугают их и те устройства, которые они пытаются регулировать.

Ширки говорит: «Мало этого, но родители еще живут в обществе, где у них возникает ощущение, что это дети должны давать им разрешение на какие-то действия. Это все равно, что пригласить ребенка стать твоим другом в „Фейсбук“».

В доме Дейдры об этом говорили все. Некоторые женщины чувствовали себя друзьями собственных детей, другие — нет, некоторые не могли до них достучаться. Бет сказала, что сын несколько раз записывал ее в друзья и несколько раз вычеркивал, хотя дочь всегда давала ей полный доступ к своим страничкам.