Карен Хорни - Психология женщины

На поверхности это проявляется разнообразными способами, такими, как несколько расплывчатые, но устойчивые представления, в соответствии с которыми приходится выбирать между мужчиной и работой, и что работа и независимость служат препятствием на пути к мужчине, а то и пресекают движение в этом направлении. Попытки внушить пациенткам, что подобные представления в действительности безосновательны, оставляют их совершенно равнодушными. То же самое относится к предполагаемому выбору между мужественностью и женственностью, между пенисом и ребенком. Упорство пациенток становится понятным, если рассматривать его как выражение, пусть даже неосознанное, описанной выше схемы. Одна пациентка, у которой идея, касающаяся такой альтернативы, играла заметную роль в ее сильнейшем сопротивлении всякой работе, в ситуации переноса выразила лежащее в его основе желание в следующей фантазии: выплачивая гонорар аналитику, она потратит все свои деньги и постепенно дойдет до нищеты. Анализ, однако, не поможет ей преодолеть ее пассивность в работе. Она будет лишена всех средств к существованию и не сможет зарабатывать на жизнь. Аналитику тогда придется о ней заботиться, в особенности ее первому аналитику – мужчине. Эта же пациентка пыталась уговорить аналитика запретить ей работать, настойчиво подчеркивая не только свою неспособность к работе, но равным образом сопутствующие этому вредные последствия. Когда ее убеждали заняться работой, ссылаясь на ее пригодность и компетентность, она реагировала – совершенно логично – вспышкой гнева, проистекающего из того, что ее тайный план рухнул, хотя его сознательное содержание состояло в том, что аналитик считает, будто она пригодна только для работы и хочет помешать ей развиваться как женщине.

В других случаях основное их ожидание находит свое выражение в зависти к женщине, которую поддерживает мужчина или содействует ей в работе. Сходные по смыслу фантазии встречаются в изобилии, фантазии о том, как получают от мужчины поддержку или подарки, детей или сексуальное удовлетворение, духовную или моральную поддержку. Соответствующие орально-садистские фантазии дают о себе знать во сне. В двух случаях пациентки вынуждали самого отца поддерживать их, демонстрируя ему свою неспособность делать что-либо самим.

В целом их установка сохраняется неизменной в динамическом отношении, пока она остается в рамках их тайного ожидания, действующего следующим образом: если я не в силах обрести любовь отца – то есть мужчины – естественным путем, я вырву ее посредством беспомощности. Это как бы магический призыв к состраданию. Поэтому функция подобной мазохистской установки – быть невротически искаженным средством достижения гетеросексуальной цели, которой, как считают пациентки, они не могут достичь никаким иным способом [104] Ход мысли здесь в главном тот же, что и у Райха в его «Мазохистском характере», поскольку ему тоже удалось показать, что мазохистское поведение в конечном счете служит достижению удовольствия. .

Проще говоря, можно утверждать, что решение проблемы, связанной с ощущением пациенток, что им трудно работать, заключается в том, что они не способны заинтересоваться работой. На самом деле выражение «трудно работать» не отражает сути дела в должной мере, ибо в большинстве случаев выявляется их полная духовная бесплодность. Цели по-прежнему зафиксированы в эротической сфере, существующие в ней конфликты переносятся на область деятельности, и в конце концов незаинтересованность в работе сама превращается в инструмент, с помощью которого стараются вынудить любовь хотя бы окольным путем через проявления сочувствия или нежной заботы.

Поскольку работа для таких пациенток не только с неизбежностью остается непродуктивной и не приносящей удовлетворения, но и начинает их по-настоящему тяготить, их – вторичным образом – с удвоенной силой отбрасывает назад в эротическую сферу. Этот вторичный процесс можно запустить в действие с помощью личного сексуального опыта, например, путем замужества, как, впрочем, и с помощью других подобных событий в окружающем мире. Это может служить объяснением того, что, как уже упомянуто, анализ тоже способен стать возбуждающим фактором, а именно когда аналитик, неверно оценив действительное положение вещей, с самого начала делает упор на сексуальную сферу.

С возрастом трудности, естественно, становятся еще заметнее. Девушка легко утешается после эротических неудач и уповает на лучшую «долю». Экономическая независимость, по крайней мере в среднем классе общества, не является такой уж настоятельной проблемой. А сужение круга интересов не так уж сильно дает о себе знать. С возрастом, где-то ближе к тридцати, продолжающиеся неудачи в любви начинают восприниматься как фатальная неизбежность, тогда как возможности удовлетворительных взаимоотношений мало-помалу становятся все более призрачными, главным образом, по внутренним причинам: это и растущая неуверенность в себе, и замедление общего развития, а отсюда и неспособность достичь обаяния, свойственного зрелым годам. К тому же чем дальше, тем больше начинает тяготить экономическая зависимость. И наконец, пустота в сфере деятельности и достижений ощущается все в большей степени, поскольку с возрастом и самим человеком, и окружением все больший упор делается именно на достижения. Жизнь все больше кажется лишенной смысла, и мало-помалу появляется ощущение горечи, потому что эти люди неизбежно все больше и больше запутываются в двойном самообмане. Они думают, что могут быть счастливы только в любви, тогда как при их складе они никогда таковыми не будут; с другой стороны, их вера в свои способности все убывает.

Каждый читатель, по всей вероятности, отметит, что изображенный здесь тип женщины часто встречается в наши дни, во всяком случае в интеллектуальных кругах среднего класса, хотя, быть может, и не в столь ярко выраженной форме. В самом начале я высказала мнение, что это в значительной мере обусловлено социальными причинами, заключающимися в сужении сферы социальной деятельности для женщин. Тем не менее в описанных здесь случаях отчетливо проступает особая невротическая усложненность как следствие неудачного индивидуального развития.

Такое описание могло бы создать впечатление, будто два класса сил – социальных и индивидуальных – отделены друг от друга. Конечно же, это не так. Мне представляется, что в каждом случае можно показать, что такой тип женщины мог сложиться исключительно на основе индивидуальных факторов, но я полагаю, что его распространенность объясняется тем, что в данных социальных условиях достаточно даже небольших затруднений в личностном развитии, чтобы подвигнуть женщин развивать в себе подобный тип женственности.