Александр Катков - Психоэтика

Исходя из всего сказанного, разработка сложнейших этических вопросов и концепции психоэтики в психотерапии является своевременной, актуальной и особенно востребованной в формате социальной психотерапии.

Актуальный культурно-исторический контекст, определяющий особенности интерпретации феномена этики в разные эпохи, исследовался нами методом эпистемологического анализа. В частности, использовались такие важные фрагменты данного «большого» метода, как модифицированная методология культурно-исторической реконструкции, методы семиотико-герменевтического и психотехнического анализа (вариант С) имеющейся в нашем распоряжении библиографической информации.

По результатам проведенного исследования – с позиции закономерностей формирования актуального культурно-исторического контекста – психоэтика является вполне закономерным и актуальным этапом развития классической этики, и далее – биоэтики, имеющим важные содержательные и качественные отличия от своих «предшественников».

Проведенный нами эпистемологический анализ культурных и научных предпосылок формирования понятия «этика» показывает, что конструктивное развитие этического учения (так же как и сектора наук о психике в целом) неизбежно приводит к осознанию необходимости обновленного понимания генеза этических императивов, регулирующих поведение человека и активность общества в современном мире. Ниже представлены фрагменты проведенного анализа, способствующие углубленному пониманию сути предлагаемых этических инноваций.

Категория этики, вне всякого сомнения и в первую очередь связана и с цивилизационным развитием человека, феноменом культуры и религии. Так, например, Пифагор, которому приписывают первенство в обозначении царицы всех наук философии, полагал, что именно нравственные принципы должны стать основой бытия человека и фундаментом правил управления людьми. Его наследие так и обозначается: «Золотые законы и нравственные правила Пифагора». Здесь он в частности говорит о том, что: «Все достижения человека порождены воспитанием. Лишь воспитанием философы отличаются от профанов, а свободные – от рабов». Еще одна знаковая реплика Пифагора из этого «золотого» свода сформулирована следующим образом: «Обладатель народов! Прежде издания твоих законов советуйся с законами безмолвными, или с внутренним народным чувством. Наилучшие законы те, кои составляются без законодателей, и кои, не будучи писаными, всегда существуют» (Золотые законы и нравственные правила Пифагора, цит. по изд. 2012).

Аристотель, признанный автор термина «этика», полагал, что одной только нравственной природы человека недостаточно, и что для воспитания добродетели необходимы законы, имеющие принудительную силу. Отсюда следующая сентенция Аристотеля, только лишь подчеркивающая значимость этической основы таких законодательных актов: «Надо, видимо, признать, что оно (высшее благо) относится к ведению главнейшей науки, которая является собственно управляющей». И далее во всех трудах, так или иначе касающихся вопросов этики, этот великий мыслитель ясно говорил о том, что этика должна стать основой воспитания, образования и служить на благо конкретного человека и государства (Аристотель, цит. по изд. 2012).

Марк Туллий Цицерон – виднейший представитель интеллектуальной элиты Рима в период его расцвета и могущества, и автор понятия «мораль», ныне понимаемого как предметная сфера этики – прямо соотносил этику и религию. Цицерон также признавал значимость «проникновения» этических идиом в правила обыденной жизни, воспитания, образования. Так, например, в книге «О самодовлеющей добродетели» он пишет следующее: «Само размышление о природе и сути богов пробуждает охоту подражать их вечности и отвлекает от кратковременности нашей жизни, ибо человек видит причины вещей, друг с другом согласных и связанных взаимной необходимостью, а цепь этих причин длится из вечности в вечность, правя нашим духом и разумом. Всматриваясь, осматриваясь или, лучше сказать, обнимая взглядом всю эту цепь причин, с каким душевным покоем взираем мы на низшие человеческие дела! Здесь и рождается понятие добродетели, здесь и процветают все роды и виды добродетели, – здесь обретается то, что природа назначила нам высшим благом и крайним злом, здесь – то, чем мерится всякий человеческий долг, здесь – устав, которого следует держаться во всей остальной жизни. И, вникая в эти и подобные вопросы, мы еще увереннее придем к тому, о чем сейчас говорим, – к тому, что добродетель сама себе довлеет для блаженной жизни».

Чуть забегая вперед, нельзя не сказать о том, что в процитированном фрагменте Цицерон превосходно описал процесс темпоральной пластики психического с возможностью выведения «информационной генетики» этических правил, выходящих за рамки сиюминутного бытия конкретного человека. И здесь же Цицерон возносит хвалу Сократу, который «…свел философию с неба, поселил в городах, ввел в дома и заставил рассуждать о жизни, нравах, о добре и зле» (Цицерон, цит. по изд. 2015).

И конечно, среди основателей этического учения, оказавшего, по общему мнению, огромное влияние на продвижение идей и принципов этики в культурное пространство Нового времени, необходимо выделить фигуру величайшего философа и методолога Баруха Спинозы. В своем эпохальном произведении «Этика» Спиноза, с присущей ему методологической ясностью, проясняет и утверждает идею обращенности понятия «блага» к потребностям человека, а также и к божественной сущности, постигать которую возможно лишь отчасти. Так, в Теореме 22 своего главного труда Спиноза постулирует следующее: «Нельзя представить себе никакой другой добродетели, первее этой: стремления сохранить свое существование». И здесь, по мысли Спинозы, надо обращать внимание именно на первенство существования чего-либо, из факта которого проистекает все остальное. Данный тезис развивается им в Теореме 24, где говорится следующее: «Действовать абсолютно по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование по руководству разума на основании стремления к собственной пользе». Об актуальности этого последнего тезиса по отношению к реалиям Новейшего времени говорит такой факт, что почти в неизменном виде он присутствует в некоторых идеологических постулатах такой «модной» науки, как нейроэкономика. Но далее (Теорема 28) Спиноза утверждает: «Высшее благо для души есть познание Бога, а высшая добродетель – познавать Его» (Б. Спиноза, цит. по изд. 2012). То есть целеполагание и функция души заключается в познании и такой сложнейшей сущности, как Бог, и отсюда только шаг до идеи темпоральной пластики как основы самой возможности такого познания. Однако этот шаг ни Спиноза, ни его великие предшественники и последователи так и не сделали.