Алексей Ракитин - Все грехи мира. Книга II

Однако самое важное, пожалуй, открытие ожидало Хелмса и его спутников отнюдь не возле построек! В зарослях осоки, на некотором удалении от сгоревшего дома и сарая, рядом с дорогой он увидел довольно большой участок примятой травы с… большим пятном крови. Исследуя траву, нотариус обнаружил ценную находку – небольшую серебряную подвеску в форме сердечка и оборванную цепочку. Эти находки он передал окружному прокурору и тот провёл их формальное опознание. Родная сестра Тома Эдмондсона Нола (Nola Edmondson) опознала в серебряном сердечке свой подарок племяннице – той самой 12-летней Нетте, чьё обезображенное тело было найдено в подожжённом каменном сарае.

Итак, во второй половине дня, спустя примерно 16 часов со времени обнаружения пожара, на месте преступления появились должностные лица, которым предстояло вести расследование далее. Это были окружной шериф Томас Шипп (Thomas R. Shipp), окружной прокурор Грин (D. F. Green) и коронер Дэвид Элмон (David C. Almon). Они заслушали свидетелей, осмотрели ферму, внимательно выслушали рассказ нотариуса Хелмса о сделанных им открытиях. Посовещавшись, правоохранители пришли к единому мнению, что собранные материалы позволяют коронеру собрать жюри и принять формальное решение о факте совершения преступления.

Момент этот довольно любопытен и имеет для нас значение, смысл которого станет ясен чуть позже. Пока же просто уточним, что сами по себе действия коронера по предварительному расследованию подозрительного инцидента являются совершенно рутинной процедурой и по этой причине в этой книге на них не делался акцент. Мы обычно сообщали, что после того, как факт убийства был доказан, окружной прокурор начинал следствие, в рамках которого шериф выполнял его – прокурора – поручения.

По американской традиции коронерское жюри собиралось в первые сутки с момента, когда становилось известно о подозрительном инциденте. Если жюри признавало случившееся несчастным случаем, то все юридические процедуры на этом останавливались, а если жюри склонялось к мысли об имевшем место нарушении закона, то в дело вступал окружной прокурор.

Итак, коронер собрал жюри, которое заслушало сообщение окружного шерифа о событиях последних суток, найденных на территории фермы человеческих останках и вещественных уликах, а также заслушало свидетелей. В числе последних оказался Роберт Клементс, что неудивительно, ведь он жил в непосредственной близости от эпицентра событий и рассказывал о себе как о хорошем друге хозяина ферме.

Показания Клементса были лаконичны и вполне корректны. Он сообщил членам жюри, что прекрасно ладил со всеми членами семьи Эдмондсон, никаких конфликтов между ним и владельцем фермы никогда не было, а также особо уточнил, что всем окрестным жителям было хорошо известно, насколько же Эдмондсоны были зажиточны. Затем Клементс рассказал о своих действиях после того, как увидел пожар в окно и о том, как вместе с другими соседями пытался бороться с огнём.

Ну, рассказал и рассказал, молодец! Но тут следует уточнить – заседание коронерского жюри не протоколировалось, в своём месте мы увидим, что эта деталь имеет значение.

Жюри приняло решение, согласно которому на ферме произошло убийство по меньшей мере 3-х членов семьи Эдмондсон. Возможным виновником случившегося объявлялся Томас Эдмондсон, который убил жену и детей, осуществил поджог строений и покинул место, увезя пожилую мать. То, что возле дома были найдены серебряные часы отца и кошелёк матери, жюри посчитало имитацией ограбления, призванной сбить следствие со следа.

Уже на следующий день местные газеты сообщили о подозрениях в адрес без вести отсутствующего Томаса Эдмондсона. Экстренно были отпечатаны плакаты с описанием его внешности, правда, премию за поимку никто не обещал, поскольку премиальный фонд ещё не был создан – это предстояло сделать в будущем.

Но уже в пятницу стали выясняться разного рода любопытные детали, заставлявшие посмотреть на дело под иным углом, нежели это сделало коронерское жюри.

Во-первых, некто Торн Джонсон (Torn Johnson), один из членов жюри, обратил внимание на интересную деталь, не замеченную другими членами жюри, и сообщил о своём наблюдении шерифу Шиппу. Дело заключалось в том, что Роберт Клементс, рассказывая жюри о телесных повреждениях Нетти Эдмондсон, сообщил о ножевых ранениях, полученных девочкой. Эта осведомленность выглядела очень странной, поскольку тело Нетти было грязным и «прокопченым», т.е. имело смуглую кожу, в силу чего ножевые ранения трудно было рассмотреть. Точнее говоря, они совершенно не бросались в глаза. Тем более, что тела в сарае отыскал нотариус Хелмс, который их вынес с места пожара и накрыл дерюгой. Когда Клементс мог успеть рассмотреть труп Нетти и увидеть на нём следы ударов ножом, если члены жюри, также видевшие тело девочки, на упомянутые раны внимания не обратили?

Во-вторых, Клементс, прибывший на место пожара первым, почему-то не удосужился войти в горящий дом, а принялся искать его жильцов в лесу. Об этом было написано в начале нашего повествования. Более того, когда несколькими минутами позже на пожаре появился Джон Гриер, то и ему Клементс посоветовал в дом не входить, а побегать и покричать по лесу. Согласитесь, это какая-то показушная и совершенно бессмысленная активность!

В-третьих, шериф Шиппс, опросив свидетелей, выяснил, что Клементс в самом начале пожара проявлял к сараю вполне определенный интерес. Он открыл створки дверей в загоны, в которых находились домашние животные, в результате чего все они остались живы. Но вот что было интересно: Клементс открыл по меньшей мере 3 двери – в загоны для свиней, коров и лошадей – но в помещение для хранения семян не заглянул. А ведь именно в нём находились трупы детей! Можно было поверить в такую избирательность? Ну, наверное, да, Клементс мог считать эту комнату пустой и потому интереса к ней не проявил. Но через день шериф не без удивления узнал, что среди спасенных домашних животных оказались лишь те, что принадлежали Клементсу, то есть получалось, что тот не столько беспокоился об имуществе Эдмондсона, сколько о своём собственном. Вся эта активность выглядела довольно подозрительно – там, где существовала угроза личному имуществу, Роберт Клементс демонстрировал сообразительность и быстроту реакции, а там, где следовало побеспокоиться о хозяевах фермы, например, войти в дом или осмотреть горящий сарай полностью, свидетель вдруг становился безынициативен и нелюбопытен. Отчего такая избирательность?

В-четвёртых, опрашивая участников поисково-спасательных работ, развернувшихся на ферме в первые часы после пожара, шериф Шиппс узнал, что Клементс удерживал их от того, чтобы искать Эдмондсонов в тех самых зарослях осоки, где впоследствии была найдена лужа крови и украшение убитой Нетты. Об этом шерифу рассказал фермер Уилльям Стрингер (W. T. Stringer), прибывший на пожар одним из первых. Стрингер утверждал, что когда он направился в сторону зарослей, Клементс буквально закричал на него, дескать, зачем терять время и искать возле дороги?! Хотя как раз-таки возле дороги и следовало искать, ведь спасающиеся от огня люди в поисках помощи побегут именно к жилью или на дорогу, а отнюдь не в глухой лес! Но Стрингер не подумал об этом и подчинился эмоциональному воздействию Клементса.