Владимир Пономаренко - Научный вклад психологии и авиационной медицины в профессионализм авиаторов

Третий духовный исток авиации заключается в потребности человека к творчеству. Этот исток требует некоторого философского осмысления, так как он сближается со смыслом жизни в стремлении к реализации духовных сил, в стремлении личности к самовыражению, а тем самым к творческой деятельности. Как глубокомысленно заметил известный летчик Герой Советского Союза М. М. Громов: «Летать! Но во имя чего? Ибо летать, как жить вообще, без большой цели бессмысленно» [7] Громов М. М. Через всю жизнь // Новый мир. 1977. № 1–3. . Речь идет о смысле летной жизни, о ее творческом начале, именно творчестве полета, которому люди, путающие понятия творить и вытворять, всегда в качестве альтернативы выдвигают дисциплину. В этой связи стоит рассмотреть наболевший вопрос, который беспокоит воспитателей авиаторов, а именно вопрос о соотношении дисциплины, риска и творчества. Обратимся к некоторым фактам из истории авиации.

Первые полеты задумывали и простые люди, и крупные ученые, и талантливые инженеры. Известно, что первые самолеты конструировали в условиях практически полного недоверия и недоброжелательства официальных лиц. Вспомним А. Ф. Можайского и братьев Райт. И все же они – первые инженеры-летчики-испытатели – решали проблему как научную, ибо в основу проектирования был заложен эксперимент. Давайте вдумаемся, и мы поймем, что реальность полета ее в «утробном периоде» определялась инженерным расчетом конструктора-летчика. Они, наши незабвенные первопроходцы, ценой собственной жизни подтверждали мораль древних мыслителей: «в невежестве и фальшивом знании – источник зла». Тогда безопасность полета была воистину мерилом грамотности, ибо пренебрежение законами полета делало далеко не многочисленные ряды авиаторов на одного конструктора меньше. Пройдя сквозь недоверие, страх, враждебность, сенсационную славу, авиация утверждалась как новая «сверхъестественная» техника, а летный состав как представитель героической профессии. Не случайно первое боевое применение авиации показало, на что способен великий боевой дух летчика, который в значительной мере способствовал боевой результативности авиации.

Высокие морально-боевые качества проявили летчики молодой Советской республики, совершив в годы Гражданской войны более 20 тыс. самолето-вылетов. Хорошо известны успешные действия авиации под Казанью, при разгроме белогвардейской конницы осенью 1919 года на Южном фронте, в боях под Каховкой. Большая заслуга принадлежит авиаторам в разгроме войск Колчака, Деникина, Врангеля, в борьбе с басмачеством.

Большой воспитательной силой, формирующей мотивы к службе в военной авиации, были приказы Реввоенсовета Республики. Приведем одну лишь выдержку из подобного приказа:

«Героическая Красная Армия уничтожила все белогвардейские гнезда, организованные Антантой против трудовой республики. В этой борьбе славное место занимает Красный Воздушный флот Республики, созданный руками авиаработников. Республика знает, какие тяжелые жертвы понес Воздушный Флот за счастье трудящихся, за укрепление революционных завоеваний. Революционный военный Совет Республики, зная, в каких тяжелых условиях приходилось строиться, жить и работать красным летчикам, воздухоплавателям и всем работникам Воздушного Флота, приносит им от лица Республики благодарность за самоотверженную боевую работу и отмечает особые заслуги перед Революцией» (Приказ № 259 от 31 января 1921 г.).

Подобные приказы, несомненно, воспитывали патриотические чувства защитников Родины, которые питали истоки авиации у желающих стать летчиками.

Всякая деятельность, в том числе и летная, начинается с мотива, который выступает как побудительная сила поведения. Побудительным мотивом для летчиков служит страсть к полету, а «ничто великое в мире не совершалось без страстей» (Гегель). В подавляющем большинстве случаев само стремление к полету вызывалось общественными потребностями. Многие помнят призывный клич Родины: «Комсомолец – на самолет!» – и вслед за этим массовый душевный порыв молодежи в авиацию. Все романтики, мечтатели грезили авиацией, всем хотелось проверить и испытать себя. На наш анкетный вопрос о побудительном мотиве стать летчиками мы получили следующие ответы:

«Овладеть серьезной военной специальностью в связи с надвигающейся угрозой войны» (заслуженный летчик-испытатель СССР, генерал-майор авиации С. В. Дедух).

«Повлияли достижения авиации 30-х годов, подвиги наших летчиков на Халхин-Голе и в Испанской войне (заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза, генерал-лейтенант авиации С. А. Микоян).

«Общий интерес молодежи к авиации, призыв партии к комсомолу «Комсомолец – на самолет!». На IX съезде ВЛКСМ в январе 1931 г. было принято шефство комсомола над ВВС (заслуженный летчик-испытатель СССР, Герой Советского Союза, полковник запаса Ю. А. Антипов).

Есть, конечно, и более субъективные обстоятельства, порождающие страсть к полету. Мы не должны забывать, скажем, о такой черте юноши, как честолюбие, как желание превосходить окружающих сверстников, быть среди них самым смелым, победить в себе инстинктивную боязнь, преодолеть себя в борьбе со своими сомнениями. Из этих чувств-кирпичиков начинает складываться характер и личность летчика. Вначале летчик просто наслаждается полетом, он парит над Землей, он может ее «сделать большой и маленькой», он видит Солнце, когда над Землей облака. Он – птица. Этот сплав необычных чувств, возникающих вместе со свободой управления собой в трехмерном пространстве, формирует особое состояние души, которое затем определяет черты его характера. «Чувственное» наслаждение от полетов не покидает летчика и в пору его становления, и в пору профессиональной зрелости. Летчик работает, как художник, и страсть помогает ему творить полет.

Дисциплина летчика, дисциплина полета – это далеко не личное дело. Поэтому следует в психолого-педагогической практике воспитывать такое высокое осознание положения дел, чтобы у летчика стремление совершить полет одновременно выступало бы как закон, определяющий способ и характер действий, которому он должен подчинить свою волю. Желание летать – это необходимость не только для индивида, но и для общества. И вот здесь мы подходим к самим основам дисциплины летчика. Они – в диалектической взаимосвязи свободы и необходимости. Целевая направленность летной жизни превращает свободу в необходимость. Личность летчика может быть охарактеризована словами Э. Канта: «…в личности нет, правда, ничего возвышенного, поскольку она подчинена моральному закону, но в ней есть нечто возвышенное, поскольку она устанавливает этот закон и только потому ему подчиняется» [8] Кант Э. Сочинения. М., 1968. Т. 4. С. 283. .