Антонина Лисицына - Дневник регрессолога

Преподаватель живописи и черчения, она училась в МАХУ им. 1905 года с молодым князем Андреем Голицыным, в которого была платонически влюблена всю жизнь и иногда осмеливалась ему позвонить, после чего у нее вырастали крылья и она садилась за новую картину. Кроме живописи, она обладала поистине энциклопедическими знаниями в классической музыке и шила уникальные наряды всей семье, без каких-либо выкроек. В садик я не ходила и большую часть времени наслаждалась ее обществом и оперными ариями, неизменно звучащими из радиоприемника. Шитье я так и не освоила, но в музыке была к началу школы подкована хорошо, пугая первоклашек долгими лекциями об оперном искусстве.

Отличалась бабушка также великой набожностью. Это не мешало ей скандалить с окружающими, но по утрам, после того как тщательно расчешет свою великолепную серебристую гриву и закружит в тугой пучок, она подолгу молилась, а каждое воскресенье водила меня в церковь, где я уже с двухлетнего возраста выстаивала службы и умиляла бабок земными поклонами. Конечно, воспитываясь в таком ключе, я не только знала наизусть множество молитв, но и истории Ветхого и Нового Завета. Бабушка пугала меня гееной огненной, которая является неминуемой расплатой за грехи.

Уже тогда мне было непонятно, каким образом души попадают в рай, если каждый проступок на земле является непреодолимым препятствием для попадания в это блаженное место. Второе, что меня смущало – как помещаются души миллиардов усопших за все время существования человечества в этих вечных пространствах. Ну и потом, что они там делают, если они вечные? Грешники – понятно – мучаются, ну а праведники? Не скучно им? Предаваясь таким неблагочестивым мыслям, я стала скептически относиться к религии в целом. Так что вырастить из меня образцового православного верующего у бабушки так и не получилось.

Масла в огонь подливали и семейные предания о являющихся после смерти душах усопших родственников, о снах, в которых все происходит будто наяву, а в реальности ничего подобного с человеком не случалось, где места и герои сновидения ему не знакомы ни очно, ни по книгам и фильмам. Примерно тогда же мама рассказывала, как испытала шок, когда мне было три года. Я начала ей говорить о том, что помню, как была бабочкой и летала вокруг нее, а она ходила с большим животом в платье с голубыми цветочками. Это платье мама носила только во время беременности и в жизни я его никогда не видела.

Понятие о гипнозе появилось в моей жизни тогда же, в 90-х. Сеансы массового гипноза в телепрограммах упали на благодатную почву пытливого детского ума и стали темой для многочисленных экспериментов. Правда, результаты были более чем скромные – во взгляде моего подопытного кота явственно читалось глубокое презрение ко всему человеческому роду, а младший брат тоже оставался равнодушен к моим изысканиям и никак не собирался гипнотизироваться.

Затем, уже в старших классах, по инструкциям из книг, я практиковала гипноз на себе и мне удавалось достичь трансового состояния и невероятного ощущения выхода из тела. Когда это произошло впервые, мне сразу вспомнился один момент из детства. Мне было лет 8—9, я бежала по дороге и подпрыгивала, ловя в прыжке на какое-то микромгновение то самое парящее состояние, которого мне удалось достичь в самогипнозе. Помню, пыталась кому-то из знакомых ребят объяснить это словами, но надо мной только посмеялись. Было очень обидно.

Вот сейчас это пишу и сама удивляюсь, что об этом вспомнила. Дело в том, что неоднократно переживая муки профориентации, я много думала о том, как человек находит именно свое призвание. Это же удается очень немногим людям, а подавляющее большинство тянут лямку на нелюбимой работе, которая высасывает из них энергию и является причиной психосоматических заболеваний. Всегда восхищалась счастливцами, которые уже в детстве выбрали профессию, например, художники: как рисовали, так и рисуют всю жизнь или людьми, которые уже в зрелом возрасте поняли, какое дело им действительно по душе и сменили профессию.

Поступив на факультет культурологии, я, скорее, плыла по течению гуманитарной направленности и руководствовалась рекомендациями семьи, чем сознательно выбирала профессию. Да что там говорить, я вообще плохо представляла себе, чем занимаются культурологи и живьем ни одного не встречала. Осознанность включилась на третьем курсе, когда я вышла замуж и решила, что теперь могу сама принимать и другие жизнеопределяющие решения. Тогда я перевелась на факультет психологии, поступив сразу на третий курс и сдала в экстренном режиме все предметы, пройденные студентами за два года. Это было сложно, но получилось, во-первых, потому что к тому моменту были прочитаны десятки книг по психологии, а во-вторых, если чего-то действительно хочешь, ты это сделаешь, вопреки или несмотря, но сделаешь. Подтверждения этому постулату я еще не раз находила в жизни.

Тогда же у меня была слабая попытка освоить гипноз, я встречалась с небезызвестным Гончаровым, который после разговора сказал, что у меня есть потенциал, но что-то тогда помешало мне освоить эту практику и я довольствовалась штудированием собрания сочинений Кастанеды. Семейная жизнь закружила, я переехала из Москвы и захотела работать на местном телевидении. Захотела – поработала. 2 года. Муж служил на тот момент в уголовном розыске, а все, что касалось психологии преступников меня тогда тоже безумно увлекало, я много общалась с ним и его коллегами, в результате загоревшись работать в тогда еще милиции. Как субтильной восторженной блондинке метр-с-кепкой после Академии славянской культуры удалось заставить поверить супруга, его руководство, а затем и медкомиссию в том, что я могу быть опером – до сих пор для меня загадка. Дар убеждения, не иначе.

Как бы то ни было, службе в правоохранительных органах были отданы 10 лет моей жизни с двумя двухлетними перерывами на декрет. То бишь полных 6 лет. Во время которых я получила дополнительное образование специалиста по работе с полиграфом, где подтянула свои знания по психофизиологии и применила навыки в самогипнозе, удивив преподавателей. Когда мы перешли к практическим занятиям, было дано задание попробовать силы в противодействии полиграфу и, введя себя в легкий транс, у меня получилось это сделать.

Обучение работе на полиграфе снова всколыхнуло во мне, казалось, уже забытую тягу к самокопанию. Ко многочисленным тестам добавились йога, цигун, рейки, китайская астрология ба-цзы и хьюмен дизайн.

Сейчас понимаю, что каждый прожитый опыт для чего-то нужен. Служба в полиции дала возможность изучать те стороны жизни, с которыми в своей реальности я никогда не сталкивалась, научиться добиваться поставленных, подчас кажущихся невыполнимыми, задач и пройти обучение на полиграфолога.