Владината Петрова - Как защититься от хамства. Полная версия

– То есть нас посадят за то, что мы препятствуем совершению преступления – не даём вырубить лес, который защищён обеспечительными мерами суда?

– Да что мы тут с вами беседы ведём, как Вергилий с Горацием? – нехотя проговорил дознаватель (было заметно, что разговор ему неприятен). – Вот вы дежурите там, на вырубке, чтобы лес не снесли, а застройщики пригонят бригаду рабочих и всё равно сделают всё, что им нужно, а приставы приедут только тогда, когда от леса вашего ничего уже не останется, потому что зарплату им мэрия платит.

– А вы к нам на помощь разве не приедете? Ведь на нашей стороне закон!

– Мы приедем только в том случае, если нам даст указание прокурор.

Воцарилось молчание. Неожиданно для допрашивающих, еле слышно бубнящий старик распрямился и заговорил твёрдым властным голосом.

– Молодой человек, всё, что вы здесь говорите, – это только ваше мнение. Правда, высказывать его не входит в ваши должностные обязанности. Кто вы такой, чтобы давать оценки? Оценивать вправе только суд, а вы, позвольте спросить, кто ? Кстати, вы моё имя спросили, а сами не представились и не представили мне всех остальных, сидящих здесь.

– Ладно, подпишите протокол.

– Давайте посмотрим, что вы тут с моих слов написали.

Старик просмотрел написанное.

– Вот тут в начале протокола написано: распишитесь, что смысл статей 49 и 51 Конституции вам разъяснили. А в чём эти статьи заключаются? Можно попросить у вас Конституцию, чтобы посмотреть? Ага, вот, нашёл. Статья 49: «Обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность». Статья 51: «Никто не обязан свидетельствовать против себя…» Так разъясните же мне, что это значит.

– Ну то и значит, что написано, вы же читали.

– Я так понял, что подозреваемый вправе хранить молчание и не обязан давать никаких показаний, если не хочет .

– Нет, неправда: эти статьи означают лишь, что вы вправе говорить неправду, поскольку вы защищаетесь. А отказываться от дачи показаний вы не имеете права.

– Ага, понял…

– Э-э-э, что вы здесь пишете?!

– Я пишу: «Дознаватель объяснил мне: статьи 49 и 51 означают, что у меня есть право говорить неправду, но я не вправе отказываться от дачи показаний». Ведь вы мне это только что сами сказали. Вот я за это и расписался.

– А что это вы пишете в замечаниях к протоколу ?

– Что замечания на протокол будут приложены на трёх отдельных пронумерованных листах, поскольку на нескольких строчках для замечаний всего, что здесь было, не изложишь. Да, и в конце напишу ходатайство о том, чтобы все страницы дела были пронумерованы не карандашом, как у вас любят, а ручкой (разумеется, с нестираемыми чернилами). Итак, запишем: «На допросе присутствовало девять человек, трое из которых сидели сзади меня, двое спереди, двое слева, один справа и ещё один нервно ходил туда-сюда, видимо, рассчитывая на то, что у меня закружится голова. Упитанный господин не в форме (не уверен, что это работник отделения, поскольку он не представился) сказал мне буквально следующее: «Слышь, ты, тля! Ты чего под ногами путаешься? Людям надо жильё строить!..»

При этих словах толстый милиционер выругался и как ошпаренный вылетел из кабинета.

– Как вам не стыдно так вести себя с человеком, который вам в отцы годится? – гневно сказал стоявший в коридоре преподаватель.

– А ты знаешь, что этот фраер вас всех сдал? Сдал с потрохами! – закричал милиционер, указуя на присутствующих своим толстым пальцем.

Услышав блатной жаргон из низкопробных детективов 1990-х, сидящие прыснули от смеха.

– Зря смеётесь! Будете срок мотать от звонка до звонка!

Еле сдерживаемый смех превратился в дружный хохот. «Да что вы так смеётесь, – серьёзным тоном сказал преподаватель, – человек кино пересмотрел о лихих девяностых. А может быть, и сам сниматься мечтает, в роль входит».

Вслед за толстяком на выход из кабинета потянулись и прочие непрошеные гости. Между тем после обстоятельного изложения того как было, дедушка расписался в протоколе и отдал его ошарашенному дознавателю. Тот, как бы извиняясь, вышел вслед за ним в коридор и ещё некоторое время пытался увещевать общественников отказаться от их намерений, пытаясь убедить в том, что силы не равны.

– То, что вы нам пытаетесь внушить, на самом деле есть не что иное, как вовлечение в бред, – заметил мужчина, похожий на преподавателя. – Вы утверждаете, что всё куплено, господствует «телефонное право» и бороться не имеет смысла. Но это всего лишь ваша картина мира, которую вы почерпнули из общения с людьми ущербными. А реальный мир гораздо более непредсказуем и разнообразен, чем вы пытаетесь его представить.

– Вы хотите, чтобы мы поверили, якобы всё вокруг установилось навеки и не меняется, а это неправда, – поддержал старичок. – Сегодня у прокуроров есть право возбуждать уголовные дела и заставлять вас таким образом преследовать людей, которых вы сами преступниками не считаете, а скоро у них это право отберут. Сегодня ваш уважаемый сотрудник граждан тлями называет, а завтра что будет с ним?

– Да не говорил он этого, вам показалось, – уверял милиционер.

– Не говорил, я сам слышал, – поддержал другой сотрудник, стоявший рядом.

– Ну что ж, бывает такая разновидность коллективных галлюцинаций, когда целой группе людей кажется, что они чего-то не слышали, – засмеялся мужчина, похожий на преподавателя, – особенно когда эти люди связаны служебными отношениями.

Между тем Владимир Ильич оказался прав: прошло совсем немного времени, и право прокуроров возбуждать уголовные дела и заставлять следователей принимать эти дела к производству было ликвидировано, а вместе с этим резко снизилось количество случаев вмешательства милиции (затем полиции) в застроечные конфликты. И, разумеется, никто из наших героев не пострадал.

Что касается пучеглазого милиционера, то из органов он, говорят, уволился, причём как-то так совпало, что произошло это примерно в то самое время, как для работников правоохранительных органов ввели проверку на полиграфе (детекторе лжи). Слышали, наверное? Проверяющий задаёт вопросы типа «нет ли у вас связей с криминалом?», «не злоупотребляете ли служебным положением?» и т.п., а потом ответы сопоставляет с данными полиграфа. Где работает и работает ли вообще, история умалчивает, но в кино он, судя по всему, карьеру не сделал, иначе мы бы о нём услышали.

Подытожим. Ключевым приёмом в вышеприведённой сцене было уже известное вам по предыдущей книге высмеивание нападающего за присвоение им роли судьи. Действительно, с какой стати вы должны выслушивать поучения и оценки ваших действий от работников милиции (полиции), если единственная инстанция, которой дозволено давать такие оценки, – это суд? Также здесь имеется некоторая юридическая информация: в чём заключается смысл 49 и 51-й статей Конституции, как изложить любые ваши впечатления от допроса в замечаниях к протоколу (в том числе и в виде приложения на нескольких листах) и как узнать, кому принадлежит земельный участок.