Анжелика Распятьева - Первые мгновенья Волшебства. Сборник Самоисполняющихся Сказок

«Змеюшко, ты, Змеюшко! Пусти нас с Еремеюшкой. И сам ползи на волюшку, да во широко полюшко. Ждёт тебя там матушка, да малые змеятушки. Чешуёй своей шуршат, да тебе уснуть велят!» лишь закончила петь, глядь – уснул Змей под песню-то, закрыл свои глаза алые, застыли его кольца пёстрые, превратился он в камень-змеевик. Полетела душа змеиная на волюшку, откуда колдун её много веков назад забрал. А дверь под тяжестью камня рухнула, да с ним на куски и рассыпалась.

Поднялись Василиса с Еремеем по лестнице на волю вольную, под синее небушко. Присели отдохнуть на камушек, вдруг откуда ни возьмись Баба Яга появилась. Бросилась на Василису, пальцами костлявыми ей в косу русую вцепилась, закричала страшным голосом: «Не видать тебе Еремея-царевича, не видать вашим детушкам отца родимого! Не пущу я его в родную сторонушку!» Махнула рукой в его сторону, и превратился он в глыбу ледяную. Закричала тут Василиса: «Ты лети ко мне, Птица-помощница! Подхвати ты Ягу на крылышки, отнеси ты её в море синее, да оставь там её на острове, пусть живёт себе там в одиночестве! Чтоб чужого боле не смела брать, чтобы добрым людям не пакостила!» Прилетела Птица на зов василисин, схватила Бабу Ягу в когти, унесла в море-окиян, на остров Буян, да там и оставила.

А Василиса на глыбу ледяную взглянула, руками всплеснула, достала из котомки зеркальце волшебное и с мольбой обратилась к Красному Солнышку: «Ты Ярилушко, ясно Солнышко! Ты по небу плывёшь, как в кораблике. Видишь явное, видишь скрытое, видишь ты и мою беду! Помоги ты мне, Солнце красное, злые чары снять с мужа милого, да из плена ледяного вызволить!» И откликнулось на мольбу её солнышко, послало свой лучик жаркий, подхватила Василиса его зеркальцем да на глыбу ледяную направила. В тот же миг задрожал лёд, не выдержал он луча жаркого, рассыпался мелкою крошкою, а после и вовсе растаял, как и не было. Глядит Василиса, а на камне её Еремей сидит, словно от долгого сна отряхивается и потягивается.

Надел тут Еремей сапоги-скороходы, Василиса перстень на пальце повернула, оборотилась голубкою, и отправились они в путь обратный. Как вернулись они на свой широкий двор, во родимый дом, скинул царевич сапоги волшебные, Василиса себе облик человечий вернула, лишь тогда они вздохнули свободно и спокойно. А из дома уж бегут к ним навстречу детушки родимые, а за ними мамки да няньки, а за теми вся челядь высыпала. Голосят да хохочут от радости, что Еремей с Василисой живы-здравы вернулись.

А они обняли своих детушек, людям ласковы слова молвили, отдохнули с дороги да закатили пир на весь мир. Был на том пиру и Старичок-Боровичок, и Птица с птенцами подросшими, даже щуку в бочке на пир доставили. И все пировали да веселились, да Еремея с Василисой славили.

А после пира вышла Василиса на берег, поклонилась Солнцу Красному, Морю синему да Земле-Матушке и попросила их Род её охранять, Бабу Ягу да прочую нечисть к нему не допускать, чтоб ни словом злым, ни делом лихим не могли её Роду напакостить. И жили они с Еремеем долго и счастливо, деток растили, уму-разуму учили, а после и внуков в любви и радости нянчили.

Каждому человеку от рождения положено иметь семью, где он будет любить и быть любимым, дом просторный, чтоб создавать в нём уют и творить красоту, дело любимое, в котором он Мастером станет, землю плодородную, что кормить его будет пищей сытной и здоровой, и Богов поддержку, чтоб чувствовать себя свободным и могучим. В том числе и денег в изобилии.

Однако, не все об этом помнят, да и есть тому причины: захватила людей суета, заморочила голову. Вместо семьи дружной – карьера успешная ценится, вместо домов просторных и земли плодородной – квартиры престижные, как конурки собачьи, вроде и чисто, да суть в них свою хозяйскую не проявишь, да пищи себе здоровой не вырастишь. Рукоделие и Творчество не в чести, баловством считается, люди даже модное слово для него придумали иностранное – «хобби», да и Мастеров настоящих, что душу в своё дело вкладывают, по пальцам пересчитать можно. Про Богов родных, предков наших, и вовсе промолчать можно – некогда людям стало на небо смотреть, да о Вечном думать, одна мысль о том, чтобы в сутках побольше часов было. Не знают порой люди и о том, что есть у каждого из них свой счет в Банке Вечности, и что можно с него «виртуальные» средства в реальный мир вывести.

Так и наша героиня, назовём её Лика, билась в жизнь, словно в стену стеклянную, да всё пробить никак не могла. Вроде бы всё за этой стеной есть: и дом новенький, уютный, и сад плодородный, и достаток изобильный, кажется, протяни руку и возьми. Ан нет, как говорится: видит око, да зуб неймёт. Уж кем только Лика ни была в своей жизни, сколько профессий ни сменила, от поломойки до хозяйки бизнеса дошла, да толку – чуть. Нет дохода достойного, нет прибыли, одни траты и долги.

Не выдержала она однажды, подняла голову к небу и закричала: «Ну, сколько можно уже? Бьюсь и бьюсь в эту стену, как бабочка в стекло, а деньги, как заколдованные: то в руки не даются, то сквозь пальцы водой утекают!»

И вот приснилось ей однажды, что сидит она на большом камне на берегу горной речушки. Несет речка мимо неё ветки и шишки, и прочий лесной мусор. Вдруг что-то блеснуло в воде на миг да у самых ног звякнуло. Пригляделась Лика, а это кувшинчик медный волной на берег к самым ногам её выкинуло. Сам он маленький, в ладошке спрятать можно, да красивый, а сбоку то ли камешек драгоценный, то ли стекляшечка какая блестит. Подняла женщина кувшинчик, от грязи оттереть попыталась, только провела по нему пальцами, а из кувшинчика дымок тонкий повалил. И появился из этого дымка худой изможденный джинн, такой же маленький, под стать своему жилищу.

«Ты кто такой?» – удивленно спрашивает Лика, а сама себя незаметно пощипывает, понять пытается: явь это или сон. «Джинн я, сама не видишь?» – ответил недавний дымок. «А чего такой маленький?» – подозрительно спросила Лика. «Болел в детстве, – мрачно отшутился джинн. – А если серьёзно – меня Царь Джиннов в этот маленький кувшинчик запечатал и всей силы лишил, оставив лишь столько, чтобы жизнь во мне поддерживать. И до той поры я свою тюрьму покинуть не мог, пока женщина из твоего Рода этот кувшинчик своей рукой не согреет. Ты меня освободила, теперь желай!» «А чего желать-то?» – растерялась Лика. «Ну, чего вы там, люди, обычно желаете? Дворцы белокаменные, власть безграничную, сундуки с добром всяким… Любовь не запрашивай, я не по этой части.» «Да есть у меня любовь, – отмахнулась Лика, – большая она, светлая, другой и не надобно. Остальное заманчиво, да как-то не то всё. Я вот чего хочу: чтобы все дела, мною задуманные, выполнялись без всяких загвоздок и доход щедрый приносили.» «Эк, завернула: и без загвоздок, и доход… – протянул джинн. – Для этого нам надо в прошлое вернуться да с Царём Джиннов сразиться, чтоб силу мою обратно забрать. Решишься ли?» Задумалась женщина на минуту, а потом рукой махнула. «Хуже уже не станет, а лучше может. Наверное, не зря тебя мне речка под ноги выбросила. Я согласна. Вот только, – спохватилась она, – как же я попаду в прошлое?» «Надень вот это, – джинн протянул женщине золотой браслет с четырьмя разноцветными камнями – алым, зелёным, прозрачным и синим. – Это не простые камни, они особое волшебство имеют – многократно усиливают любой свет, что сквозь них проходит, а потом обратно его вбирают. Придёт время, может пригодится.» Сказал это джинн и обратно в свой кувшинчик дымком тонким втянулся. «Я готов. Надевай браслет.» – послышалось изнутри.