Ирина Млодик - Долго, дорого, без иллюзий. Разговоры о психотерапии со скептиком

– И что? Осуждаете таких?

– Честно вам сказать? Если проблема касается только самого человека, то он, конечно, вправе жить так, как ему хочется: не знать и не хотеть знать, мучиться и «забивать» на свои мучения, не разбираться ни в себе, ни в своих отношениях, ни в своей жизни. Пока он не совершает ничего асоциального или противозаконного – не ездит на высокой скорости, подвергая всех опасности; ни на кого не нападает, напившись или обколовшись наркотиками, – это его жизнь и его дело, меня они не касаются. Но если в это вовлечены дети, которые страдают рядом с неадекватным, разрушающим свою жизнь родителем, не желающим предпринять хоть малое усилие для того, чтобы помочь себе и ребенку, мне трудно не переживать и не злиться. Сказывается, наверное, многолетняя работа детским психологом – я знаю, как страдают дети от невзрослости, незрелости и полной неосознанности родителей. И не только родителей. Неадекватно ведущий себя учитель, тренер, врач может сделать жизнь детей настоящим адом. И хорошо, если рядом с ребенком есть люди, способные его поддержать, защитить, помочь пережить встречу с травмирующими людьми. Тогда он получает сложный опыт, который влияет на него, конечно, но не определяет его дальнейшую психическую жизнь. А если таких людей нет?

– Но вы же сами только что говорили, что не все люди могут позволить себе психотерапию. В это надо вкладываться, а у родителей или учителей может не быть ни денег, ни рефлексии, ни дисциплинированности. Получается, что вы требуете от них невозможного, а ведь они при этом делают свою работу, ухаживают за своими детьми и любят их так, как умеют.

– Вы совершенно правы. Но я не требую, я всего лишь говорю, что мне трудно быть свидетелем детских страданий, и даже признаю, что это моя личная проблема.

Знаете, многие из моих клиентов в возрасте «за сорок» говорят о том, что жалеют только об одном – что не пришли в терапию, пока были молоды. Сейчас они осознают, что их молодость была полна «нежизни»: они что-то делали, решали, любили, но все это как-то на автомате, не осознавая, что именно они делают и зачем. Тогда им казалось, что они выбрали свою жизнь осознанно и свободно, а теперь видят, что на самом деле автоматически воспроизводили модели и схемы, заложенные в них с самого детства.

– То есть вы считаете, что если мы специально не работаем с этим, то мы и во взрослом возрасте повторяем все то, что делали в детстве?

– Мы не действия конкретные повторяем, а модели . Например, если в отношениях с родителями у мальчика был постоянный напряг: ни понимания, ни близости, ни теплоты, а в школе при этом было понятно, как добиваться успеха и получать признание, то, повзрослев, этот мальчик будет с легкостью и с удовольствием учиться, будет вкладываться в работу, но при этом может быть совершенно не в состоянии сохранять и развивать близкие отношения. Просто потому, что в его опыте семейные связи и близость были чем-то непонятным и неприятным, а стремление к успеху и победы были достижимыми и понятными. Но сам этот мужчина будет рассказывать вам, что он просто еще не нашел «ту самую» и вообще у него нет времени на личную жизнь, потому что он очень занят – проекты, дела, работа.

– И что – если он не придет к вам, то совсем не справится со своей жизнью? Или будет страдать? Вы и правда так думаете?

– Долгое время он и не придет, потому что успехи в карьере будут заменять ему остальные удовольствия и смыслы. Но в какой-то момент он непременно почувствует одиночество, дефицит любви, тепла, разделенности…

– И что тогда? Все-таки придет к вам?

– Совсем не обязательно. Сначала он может пытаться справиться сам: будет отгонять от себя мысли об одиночестве, займет себя еще сильнее, чтобы не оставалось ни сил, ни времени на подобные переживания. Чем больше он будет отрезать или давить эти желания, тем бóльшую энергию они будут приобретать, и вероятность того, что в один прекрасный момент они все-таки возьмут верх, будет стремительно увеличиваться.

– Ну да, чувства, котел… Это я помню. Но ведь можно же не давать чувствам прорваться? Можно просто зарыть этот котел поглубже, и все!

– Многие так и делают, но думать о том, что нам все подвластно и мы можем управлять своими чувствами, довольно самонадеянно. По факту наша психика диктует свои правила, причем зачастую без нашего осознанного участия. Во-первых, потому что эмоциональной жизнью во многом управляют гормоны, а во-вторых, психика всегда стремится дополнить себя до целого, и все отрезанное остается таковым только на время. В моменты усталости, слабости, стресса все подавленное может вырваться наружу, что обычно пугает, но все же это скорее хорошо, нежели плохо.

– Да неужели?

– В большинстве случаев именно так. Ведь когда становится слишком поздно, накопленная ярость, вина или боль могут быть настолько огромными, что способны убить. Но даже если ситуация не настолько критична, то проблема в том, что иногда мы тратим так много времени, сил и упорства на свои защиты, что не успеваем собственно жить, о чем потом и сожалеем.

– И что, вы хотите сказать, что только терапия поможет эти защиты убрать?

– Терапия поможет, но не столько убрать защиты, сколько расширить их репертуар. Со временем мы сможем не полуосознанно повторять одни и те же модели поведения, а выбирать их. Ведь если ты в основном реагируешь автоматически, то элементарно не успеваешь ничего сообразить при этом, а значит – не успеваешь осознать, что с тобой происходит. Есть разница между осознанным подавлением каких-то чувств, когда ты понимаешь, что сейчас им нет ни времени, ни места, и происходящим помимо твоей воли бессознательным их вытеснением вне зависимости от времени, места и обстоятельств.

– Давайте все-таки вернемся к примеру. Если успешный, но не имеющий близких отношений мужчина так и не обратится к психологу, то какие есть варианты развития событий?

– ОК, возвратимся к нашему герою. Вот закопал он свой котел и тщательно забетонировал его, чтобы не прорывались на поверхность его чаяния, нужды и переживания. И как-то раз, после очередной рабочей недели, наполненной срочными и трудноразрешимыми проблемами, с которыми он, как и всегда, с блеском справился, на полуделовой, полудружеской встрече он встречает Ее. Она не только ослепительно красива и умна, но еще и умеет слушать его так, как будто, пока звучит его голос, весь мир перестает для нее существовать. Она так приветливо и внимательно смотрит ему прямо в глаза, так нежно улыбается, подперев щеку изящной рукой, так глубоко понимает то, что он не успел даже оформить в слова, что он вдруг осознает: как же не хватало ему всего этого – вот такого включенного слушания, внимательного взгляда, попыток понять…