Рушель Блаво - Дети Луны

Ганя и раньше, рассказывая о своих альпинистских приключениях, неоднократно упоминал легенду о Черном альпинисте, которая произвела на него сильное впечатление, а перед нашим совместным восхождением вообще все уши прожужжал мне этим альпинистом. Сюжет там в том, что два друга совершали восхождение (на языке альпинистов «парное восхождение»), один сорвался, а другой ему не помог, либо спасая собственную жизнь, либо потому, что ревновал свою девушку. Так вот, Ганя даже стихи мне продекламировал, которые сочинил неизвестно кто и когда:

А впечатлен был мой друг Ганя этой, казалось бы, самой что ни на есть традиционной легендой, потому что во время своего второго в жизни восхождения решил он напугать новичков, как у археологов принято, сделал все, как положено: вымазал руку темной глиной, засунул ее в палатку новичков и замогильным голосом попросил хлебушка… Все по сценарию: народ визжит, палатка чуть ни валится, Ганя доволен, и тут чувствует он, как кто-то кладет ему руку на плечо и не менее замогильным голосом спрашивает: «Зачем тебе мой хлебушек?»

Это его друг разыграл, но Ганю впечатлило, и его можно понять. С тех пор он свято уверовал в загробные похождения Черного альпиниста, хотя, по-моему, это совершенно нелогично.

Поразительно, но вся компания молодых скалолазов тоже верила в эту легенду и, кажется, многие даже видели этого Черного альпиниста. Отчасти желание познакомиться с привидением стимулировало меня пойти в горы с ними.

Первые пять дней восхождения ничего особенного не происходило, то есть нет, конечно, происходило, ведь каждое восхождение – всегда нечто особенное, но я же не об этом. Я о Черном альпинисте.

На шестую ночь я проснулся и обнаружил, что моего друга Гани рядом нет. Вышел человек, ничего особенного, право имеет, да что-то я встревожился. Выполз я из палатки на волю и взору моему открылась поразительная картина: высокий черный человек, а перед ним – самая молоденькая наша семнадцатилетняя скалолазочка Леночка. Леночка застыла, как памятник самой себе, а высокий и черный – перед ней, и обе руки в ее сторону вытянул.

Ну погоди, Черный альпинист! Я сразу догадался, что это то самое привидение… Сейчас я покажу тебе, как наших барышень пугать! Честно признаться, я еще сам не знал, что я сделаю с черным альпинистом, но зато хорошо знал, что Леночку надо спасать.

Я тихонечко так, за другими палатками, прокрался за спину черного человека и… до меня дошло, что это наш Ганя! Стоит он, всего лишь закутавшись в наше серое одеяло, которое в свете полной луны кажется черным, повернул к Леночке свое черное от загара лицо, руки вытянул, глаза широко раскрыты. А девушка замерла от ужаса и пошевелиться боится.

Я уже в студенческие годы увлекался психотерапией, а феномен сомнамбулизма меня интересовал особенно, поэтому я сразу догадался, что Ганя спит. Видно, на моего бедного друга такое сильное впечатление произвела вся история про Черного альпиниста и страх, испытанный им из-за приятельской шутки, что Ганя стал бродить во сне. Естественно, его принимали за Черного альпиниста, как же иначе! Вот и Леночка тоже замерла, парализованная страхом. Надо будет потом с ней поработать, а то, не дай Бог, сама начнет бродить, и появится легенда, например, про… оранжевую скалолазку.

Я осторожно показался Лене, чтобы она, не дай Бог, не закричала (я вообще был очень рад, что страх барышню парализовал, а не вызвал вопль, который разбудил бы не только всех ребят, но и, главное, Ганю – будить лунатиков нельзя, это очень для них вредно), потом взял Ганю за руку, отвел в нашу палатку и уложил спать. После этого разжег костер, напоил Лену чаем и рассказал ей все, что на тот день знал про сомнамбулизм. А на утро все рассказал и Гане.

Мне пришлось немного позаниматься, провести несколько психотерапевтических корректирующих сеансов и с Ганей, и с Леной, и, слава Богу, больше Черный альпинист на нашем пути не появлялся.

И с Белым археологом я тоже знаком. Познакомился я с этим всем археологам известным призраком, как вы уже поняли, в археологической экспедиции. В археологическую экспедицию в Тамань я поехал в качестве врача – я тогда только поступил в ординатуру и очень интересовался традиционной древней медициной, поэтому хотел провести каникулы именно с археологами в их экспедиции. Я, между прочим, не балду пинал и в море купался, ожидая травм, простуд и отравлений, а копал вместе со всеми на равных!

Народу в археологическом лагере было много: Университет, Академическая гимназия, еще какие-то археологи, идентифицировать которых я не берусь, но это и не важно. И когда кто-то увидел ночью Белого археолога, я совсем не удивился, тем более что помнил историю чуть более раннюю, про Черного альпиниста. Кто-то кого-то увидел, школьник не мог заснуть под громкие песни у костра, распеваемые взрослыми… да мало ли что кому почудится в таком количестве людей, за жаркий день выматывающихся на тяжелой работе, а ночью оттягивающихся, кто как может!

Но рассказы про Белого археолога множились, и вскоре в его существовании были уверены все, даже люди много старше меня тогдашнего – опытные археологи, кандидаты и доктора наук, люди с большим полевым опытом. А уверенность эта держалась не только и не столько на многочисленных рассказах и традиционности сюжета (сюжет заключается в том, что забытый в раскопе археолог бродит по ночам), сколько на факте: оставленные с вечера инструменты поутру были аккуратно сложены в одну большую кучу (а ведь их еще разбирать!).

Выяснить, в чем же, собственно, тут дело, меня подстрекнуло самое обыкновенное любопытство, а кроме него, желание познакомиться еще с одним лунатиком – надо же иметь в своей практике случаев как можно больше, чтобы как можно лучше разобраться в вопросе. Почему я решил, что это лунатик? Потому что помнил Ганю – Черного альпиниста.