Александр Казакевич - От великого до смешного. Совершенно эмоциональные и абсолютно пристрастные портреты знаменитых людей

А в итоге подтвердилось мнение Рильке. «Чайные» истории оказались легкими и фантазийными, а «кофейные» – жесткими и реалистичными.

Бальзак – знаменитый кофеман. И если взглянуть на его творчество с точки зрения проведенного Кристемом эксперимента, можно обнаружить, что почти все написанное этим «каторжником пера и чернил» носит жесткий и реалистичный характер. Диккенс, к примеру, тоже был реалистом, но во время работы он предпочитал пить – порою целыми литрами – не кофе, а теплую воду и чай. Может быть, поэтому в его романах, показывающих суровую действительность, всегда присутствует надежда и находится место для радости и смеха, чего совершенно нет в романах Бальзака.

Кстати, в том, что кофе – действительно медленный убийца, не так давно убедились американские исследователи. Они установили, что стоит выпить кофе, как в плазме крови мгновенно повышается уровень белка гомоцистеина. Он взаимодействует с молекулами кислорода, превращая их в свободные радикалы, которые повинны в старении организма, а конкретнее – в катаболическом разрушении мышечной ткани. У тех, кто выпивает ежедневно до трех чашек кофе, уровень гомоцистеина хронически повышен, точно так же, как и у заядлых курильщиков.

Бальзак всю жизнь искал того, чего недополучил в детстве: любви и внимания к себе. Отец делал карьеру и гонялся за каждой юбкой, ему не было дела до собственных детей. Мать, прижив от любовника ребенка, все внимание и заботу отдала плоду своей любви. Оноре, рожденного от законного, но нелюбимого супруга, мать почти не замечала. Что такое отцовская забота и материнская любовь, будущему писателю было неведомо. Поэтому, став взрослым, он постарался восполнить этот недочет.

Один из самых простых способов – хвастовство. Так поступают маленькие мальчики, когда хотят казаться значительными. К примеру, он называл себя великим графологом. В разговорах со своими знакомыми он часто хвалился, что может определить характер человека по его почерку. Однажды к нему пришла женщина и предложила отгадать характер человека по письму. Бальзак, ознакомившись с письмом, повернулся к женщине и сказал:

– Вот что я могу вам сообщить, мадам: это письмо писал человек нервный, малокультурный, неряшливый и, как мне кажется, безнадежно глупый…

– Сударь, – прервала его женщина, – это письмо принадлежит вам. Оно написано вами в юношеские годы.

Бальзак еще раз взглянул на письмо, нервно мотнул головой, затем засмеялся, а потом вдруг неожиданно смолк и о чем-то задумался. Затем обернулся к женщине – в его глазах стояли слезы – и сказал:

– По-моему, мадам, я совершенно точно обрисовал вам портрет этого человека.

О том, что он умеет отгадывать характер человека по его почерку, Бальзак больше никому не говорил.

И все же Бальзак мог кое-чем похвастать. Например, скоростью, с которой он писал свои произведения. Однажды, разговаривая с известным издателем Ле Пуатвеном, Бальзак, в ту пору еще безвестный молодой человек, живущий за счет родителей, в запальчивости воскликнул: «Дайте мне название, и я напишу вам роман за одну ночь!» – «Согласен, – пряча улыбку, восклицает Пуатвен. – Название… ну, например, такое: «Наследница Бирага»!» – «Встречаемся завтра в шесть часов вечера! – отвечает Оноре. – Я сейчас же примусь за работу!» И, быстро перебирая своими короткими ногами, он исчезает в толпе.

На следующий вечер Ле Пуатвен ожидает Оноре в кафе в компании нескольких приятелей. Последние уже заключают пари.

– Держу пари, что он заснул на первой же странице, – говорит один журналист, известный насмешник.

– Или когда перечитывал ее, – добавляет другой.

– Вот посмотрите, он нам скажет, что у него украли рукопись, – заявляет Ле Пуатвен.

Ровно в шесть часов дверь открывается и на пороге появляется Оноре. Черты его лица заострились, он бледен, волосы всклокочены, но глаза победно поблескивают. А как он улыбается, когда кладет рукопись в 250 страниц на стол ошеломленного Ле Пуатвена!

– Вот! – говорит Оноре, приняв гордый вид. – Я написал лишь первый том, но рассчитываю сделать роман в четырех томах.

Не откладывая дела в долгий ящик, друзья принимаются за чтение романа. Персонажи его – их около пятидесяти – почти на каждой странице убивают друг друга, причем из-за совершенно нелепых причин. В романе задействован весь бульварно-романтический арсенал: призраки, говорящие скелеты, стремительные погони, убийства, наименее злодейские из которых не уступают настоящей бойне, ужасающие раскаты грома и гигантские змеи, питающиеся, как говорил один киноперсонаж, «человеческими жертвами». Постоянно сражающиеся герои романа пронзают друг друга шпагами, травят ядом, пытают, затем совершенно неожиданно воскресают, и все начинается сначала…

Конечно, это был не шедевр, но воображение автора столь богато, что все приходят в изумление.

– Это именно то, чего требуют издатели, – говорит Ле Пуатвен, пожав Оноре руку. – Если хотите, будем работать вместе.

Пуатвен поможет ему напечатать несколько книг, познакомит с журналистской работой и устроит его внештатным сотрудником в несколько газет. Это будет превосходная школа – и жизни, и литературы.

Умение быстро писать, особенно когда ты уже знаменит, означает: зарабатывать много денег. Порой, наобещав сразу нескольким издателям и уже получив от них аванс, он пишет одновременно четыре романа. А чтобы денег было еще больше (а когда их бывает много?), берется и за то, к чему у него совсем не лежит душа. Например, за сочинение пьес для театра.

Однажды Теофиль Готье, друг Бальзака, был срочно приглашен к нему в дом. Там уже находилось трое других литераторов.

– Утром, – объявил ему Бальзак, – я должен читать директору театра свою драму в пяти актах. Но, к сожалению, она еще не написана. Поэтому я и вызвал вас. Пусть каждый напишет по одному акту, а я беру на себя пятый. Думаю, в течение суток мы справимся с этой задачей.

– Да, но есть ли тема и какой-нибудь план? – спросил Готье.

– О боже! – воскликнул в нетерпении хозяин. – Если мы начнем сейчас искать тему и думать над планом, мы никогда не доберемся до конца!

…Готье был сильно удивлен, когда на следующий день Бальзак победоносно сообщил ему, что директору театра пьеса очень понравилась и уже принята к постановке.

В то утро, когда он проснулся знаменитым, в нем вырвалась на волю дремавшая ранее страсть к роскоши. «Трагической аристократоманией» назовут ее биографы. К своему имени он самовластно добавит дворянскую частицу «де». На столовом серебре и на дверцах кареты появится герб, «удостоверяющий» его аристократическое происхождение. С фешенебельной роскошью отделывается внутреннее убранство его нового дома. Да и собственная внешность писателя претерпевает видимые перемены. У него появляются умопомрачительные дорогие наряды: фраки, жилеты, башмаки. Специально для светских приемов Бальзак заказал себе отличный голубой фрак с пуговицами из чистого чеканного золота. Об этих пуговицах, с легкой руки репортеров бульварных газет, шла молва: будто бы во время поездки писателя в Россию, когда он оказался однажды в сильно натопленной избе, все эти пуговицы, расплавившись, попадали на паркет, немало озадачив их владельца.