Вадим Ступницкий - Психология

Мир культуры, по Августину, создал три “органа” постижения человека и его души:

• религия (строится на мифе);

• искусство (строится на художественном образе);

• наука (строится на организуемом и контролируемом логической мыслью опыте).

Психология святого Августина повествует нам о чувствах, конфликтах и муках человека величайшей искренности и недюжинной силы. Святой Августин может справедливо считаться предтечей психоанализа.

Под влиянием атмосферы, характерной для Средневековья (усиление церковного влияния на все стороны жизни общества, включая и науку), утвердилось представление, что душа является божественным, сверхъестественным началом, и потому изучение душевной жизни должно быть подчинено задачам богословия. Человеческому суждению может поддаваться лишь внешняя сторона души, которая обращена к материальному миру. Величайшие таинства души доступны лишь в религиозном (мистическом) опыте.

После упрочения господства христианской церкви появилась необходимость внести дополнения, разъяснения или трансформировать некоторые положения христианства. Нужно было и канонизировать постулаты, вытекающие из реалий, для того чтобы предотвратить распространение ереси, несущей церквираскол. Так возник новый этап – патристика, учение отцов церкви, в котором богословие начинает обращаться к знаниям, накопленным в античности. С этого времени и почти до ХII–ХIII вв. взаимоотношения церкви и науки снова изменяются, причем церковь становится одним из главных хранителей и распространителей знаний.

Монастыри становились оплотом науки, в них хранили книги и обучали грамоте. Вообще единственными грамотными людьми, как правило, были монахи, а светские люди, феодалы, даже высшая знать часто не умели писать и считать. В монастырях хранились не только церковные, но и светские книги, в том числе списки с книг античных психологов. Эти работы изучались и развивались в трудах церковных ученых, обычно работавших при монастырях. Важным было и то, что в это суровое время монастыри давали защиту, охраняли от голода и многих болезней, от военных грабежей. Несмотря на противодействие императоров, власть пап оставалась достаточно крепкой, чтобы противодействовать любым попыткам пошатнуть авторитет церкви. Этому способствовало и то, что, несмотря на остатки языческих верований, большинство светских властителей также были глубоко верующими людьми.

Такое положение просуществовало несколько веков, однако уже к VII–VIII вв. оно начало изменяться. Но для взаимоотношений науки и религии этот поворот оказался не столь благоприятным, так как духовенство перестало быть единственным оплотом культуры. В это время стали появляться первые светские университеты, сначала в Болонье, а затем в Париже. Открывались и светские школы – т. е. грамотными уже были не только монахи, но и аристократия, купцы и ремесленники. Усиление городов с их самоуправлением, для которого необходимо высокое мастерство и выполнение цеховых правил, требовало и новой культуры, нового самосознания человека. Появилась и сильная светская власть, которая подчинила себе церковную.

Именно в это время и зародилась схоластика, которая в этот момент была достаточно прогрессивным явлением, так как предполагала не только пассивное усвоение старого, но и активноеразъяснение и модификацию готового знания, развивала умение логически мыслить, приводить систему доказательств и строить свою речь. Тот факт, что это знание уже готовое, т. е. схоластика связана с использованием репродуктивного, а не творческого мышления, тогда мало настораживал, так как даже репродуктивное мышление направлено на получение и доказательство знания. Однако со временем схоластика начала тормозить развитие новых знаний, приобрела догматический характер и превратилась в набор силлогизмов, которые не позволяли опровергнуть старые, неправильные или неверные в новой ситуации положения. Точно так же и церковь, бывшая в VI– X вв. во многом хранительницей знаний, становилась тормозом на пути развития науки. В стремлении сохранить за собой приоритетные позиции церковь препятствовала развитию новых концепций, которые противоречили ее многочисленным догмам, причем со временем этих противоречий становилось все больше, а неприятие возрастало. Именно в позднем Средневековье приобретала все большее значение инквизиция, которая пыталась отстоять прежние позиции церкви во власти и науке.

Все большее влияние на психологию Средневековья начинали оказывать и работы Платона и Аристотеля, концепции которых постепенно приобретали все более ортодоксальный характер. Многие крупные ученые того времени (Ибн Рушд, Ф. Аквинский) были последователями Аристотеля, доказывая, что именно их толкование этой теории единственно верное.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Цит. по: Boring E. A. History of Experimental Psychology. N. Y., 129. Р. 385.

См.: Будилова Е. А. О периодизации истории психологии в СССР// Актуальные проблемы истории и теории психологии. Материалы конференции. Ереван, 1976.

См. соотношение “теория – эксперимент – практика” (Ю. М. Забродин, 1980, 1984, 2002).

Имеются в виду “классы” в формально-логическом смысле.

Заметим, что в отличие от первого варианта психодиагностического подхода структура многомерного пространства здесь часто выбирается априорно, исходя из некоторых теоретических соображений, например линейное векторное пространство или пространство полиномов множественной регрессии и т. д.

В начале этого раздела мы упоминали, что при помощи понятия “идеальный объект” можно исследовать лабораторный эксперимент в тех случаях, когда он строится как модель реальной задачи. В этом случае лабораторный эксперимент выступает в роли “идеального объекта” для множества практических ситуаций и тогда в том же порядке возникают проблемы соответствия идеального и реального объекта, т. е. функций подобия; полноты множества реальных объектов, порождаемых этим идеальным; критериев границ множества и т. д.