Константин Платонов - Занимательная психология

Эти стихи написала слепоглухонемая с самого раннего детства, кандидат педагогических наук Ольга Ивановна Скороходова. Теперь она уже умерла, но я ее знал с юности, и за присуждение ей ученой степени мне довелось голосовать. Хотя она воспринимала мир иначе, чем мы с вами, но представляла его себе таким же. Это видно не только из приведенного здесь стихотворения, но и из ее замечательной книги, которую она так и назвала: «Как я воспринимаю и представляю окружающий мир».

А вот выдержка из автобиографической книги другой слепоглухонемой, американки Эллен Келлер, жившей в начале нашего века [15] :

«Временами меня охватывает подобно холодному туману чувство разобщенности, когда я сижу одна и жду у запертой двери жизни. Там, за этой дверью, свет, музыка и сладость общения с людьми: но я войти не могу. Судьба, молчаливая, беспощадная, преграждает мне дорогу… Библия дает мне глубокое утешительное чувство, что видимое – временно, а невидимое – вечно».

Воспитанные в различных социальных условиях, Ольга Ивановна и Эллен научились достаточно полно представлять физический мир, их окружающий, научились любить литературу, поэзию и музыку. Но, кроме того, они очень точно восприняли и усвоили мировоззрение общества, в котором были воспитаны и представительницей которого каждая из них являлась.

Это яркий и убедительный пример закономерности: индивидуальное сознание отражает общественное сознание.

Личность – это человек как носитель сознания

Эта глава подходит к концу, а определение личности в ней было дано в начале и как бы вскользь.

Но тот, кто не только внимательно читал ее, но и задумывался над прочитанным, не мог не заметить, что главу о личности я поместил сразу после главы о сознании и, говоря о личности, я очень часто принужден был говорить и о сознании. Следующая глава покажет, что, как говорил Сергей Леонидович Рубинштейн, личность проявляется и формируется в деятельности.

Здесь же я не могу дать ей лучшего определения, чем поставленное в заголовке этого рассказа.

Им я и закончу эту главу.

Осы-хирурги

Широко известно, с какой математической точностью строят пчелы шестигранные соты, как будто понимая, что геометрически это самая выгодная форма соприкасающихся площадей. Но не все знают, с какой поразительной анатомической точностью осы наносят жалом укол в нервный центр своих жертв – жуков, кузнечиков и пауков, перед тем как замуровать их в специальной пещерке. Так осы запасают пищу для личинки, которая вылупится из яичка, отложенного на парализованную жертву.

Я не оговорился, именно парализованную, а не убитую. Убитая жертва была бы для личинки плохой, быстропортящейся пищей. Удар, нанесенный ядовитым стилетом в нервный центр, парализует насекомое. Оно заживо будет потом съедено прожорливой личинкой.

Нервная система насекомых состоит из скопления клеток – ганглиев, соединенных комиссурами – волокнами в цепочку. Такая нервная система называется комиссуральной, или цепочечной. Каждому членику тела насекомого обычно соответствуют свои ганглии. Чтобы парализовать такого жука, осе пришлось бы нанести много ударов жалом, а это не только не экономно, но и чревато последствиями для нее самой: хорош ведь тот тореадор, который убивает быка одним ударом шпаги. Однако есть жуки, называемые златками, у которых все нервные центры сближены; достаточно нанести один укол, чтобы парализовать их. И оса церцерис из многих жуков выбирает только златок.

Не думайте, что это ум. Это – инстинкт.

Скромный французский сельский учитель Жан Фабр (1823-1915), прославившийся многолетними кропотливыми наблюдениями и экспериментами над насекомыми, и в частности над осой церцерис, писал в своих «Энтомологических воспоминаниях» (в русском переводе названных «Инстинкт и нравы насекомых»), которые читаются как увлекательный роман:

«Инстинкт все знает в той неизменной области действий, которая ему предназначена; инстинкт ничего не знает вне этой области. Его участь быть в одно и то же время величайшим ясновидцем знания и удивительной непоследовательностью глупости, смотря по тому, действует ли животное в условиях нормальных или же в условиях случайных».

Более сухим научным языком инстинкт (от латинского «инстинктус» – побуждение) определяется как закономерные врожденные акты поведения животного организма в ответ на изменения внешней и внутренней среды. Павлов показал, что инстинкты – это сложнейшие безусловные рефлексы. «С физиологический точки зрения, – писал он, – никакого существенного различия между тем, что называют инстинктами, и рефлексом найти нельзя».

Инстинктов очень много, и проявления их столь же многообразны, сколь многообразны формы взаимодействия животных с окружающей природой. Однако в конечном счете в основе всех инстинктов лежат два: инстинкт самосохранения и инстинкт продолжения рода. Животные, у которых эти инстинкты были выражены слабо, погибли в результате естественного отбора, не оставив потомства. Чем больше отвечало поведение животного в определенных условиях этим двум инстинктам, тем прочнее оно наследственно закреплялось.

Слепой инстинкт

Другая оса – сфекс лангедокский, которую изучал Жан Фабр, – заготавливает в пищу для своих личинок парализованных самок кузнечиков-эфиппигер. Так как эта добыча слишком тяжела, чтобы с ней лететь, сфекс ее волочит за усики. Вот сокращенное описание Фабром своих опытов, доказывающих слепоту инстинкта.

Опыт № 1. «Сфекс, влачащий свою добычу, находится уже в нескольких дюймах от норки. Не трогая его, я перерезаю ножницами усики эфиппигеры, которые служат ей вместо вожжей. Перепончатокрылое возвращается к ней и без колебания тянет ее за основания усиков. Очень осторожно, чтобы не ранить сфекса, я отрезаю кончик и этих кусочков усиков. Сфекс схватывает длинное щупальце жертвы и продолжает свое передвижение. Добыча подтащена к жилищу и положена так, что головой обращена к входу в норку. Тогда перепончатокрылое входит одно в норку для того, чтобы сделать краткий осмотр внутренностей ячейки, прежде чем втягивать запас. Я пользуюсь этим кратким мгновением для того, чтобы схватить добычу, пообрывать у нее все щупальца и положить ее немного дальше, на шаг расстояния от норки. Сфекс появляется и прямо идет к дичи, которую он видит с порога своей двери. Он ищет со всех сторон головы жертвы, за что бы схватиться, но ничего не находит. Сделана отчаянная попытка: открыв во всю ширину свои челюсти, сфекс пытается схватить эфиппигеру за голову; но челюсть скользит по круглой и гладкой голове. Он много раз повторяет попытку, но без всякого результата. А между тем нет недостатка в местах, за которые можно было бы схватить эфиппигеру и так же легко подтащить, как за усики и щупальца. Есть шесть ножек и яйцеклад…