Аманда Палмер - Хватит ныть. Начни просить

Я чувствую небывалое вдохновение, когда вижу, как другой артист делится с миром своим творением. Большинство моих лучших песен я написала именно тогда, когда видела, как другие артисты вкладывали всю свою душу в песню или книгу.

Артист соединяет точки, нам не нужно следить за этими линиями. Мы просто соединяем точки и дарим результат в качестве подарка миру. Люди его либо принимают, либо нет. Это художественный акт, он происходит каждый день, но многие даже не считают себя артистами. Опять же, некоторые безумцы думают, что могут этим заработать на жизнь.

The Dresden Dolls [5], 2003

Мне было двадцать два года, я только закончила колледж, и я очень-очень-очень не хотела идти работать. Не поймите меня неправильно: я не была ленивой. Я хотела работать. Но мне не хотелось идти на обычную работу. Будучи сверхэмоциональным подростком, я писала песни, участвовала в театральных постановках и столкнулась с обескураживающей и непостижимой пропастью между тем, кем я хотела стать (Настоящим Артистом), и тем, как им по-настоящему становились. Хоть я и каждый день поклонялась алтарю MTV, я не знала ни одного известного музыканта, поэтому я не могла спросить у них, как им удалось достичь таких вершин. Я даже не знала ни одного неизвестного музыканта. У всех взрослых, которых я знала: моих родителей, родителей моих друзей, – у них была «взрослая» работа, таинственная, сложная, офисная, работа в многоэтажных зданиях, работа, в которой надо было знать компьютер, работа, в которой я вообще ничего не понимала и которая меня абсолютно не интересовала.

Когда люди спрашивали меня, кем я хочу стать, когда вырасту, я врала и давала им самый внушительный ответ, который только могла придумать: «Адвокатом! Доктором! Архитектором! Астронавтом! Ветеринаром!» (Я любила свою кошку. Мне казалось, этого достаточно.) Правда звучала очень глупо. Я хотела стать рок-звездой. Не поп-звездой. Рок-звездой. Артистом, крутым артистом. Таким, как Принс. Как Дженис Джоплин. Как Патти Смит. Как участники The Cure. Как те люди, которые выглядят будто они живут своим Искусством. Мне нравилось играть на фортепьяно, мне нравилось писать песни, и я знала, что если передо мной будет стоять выбор, то это именно та работа, которую я хочу.

Но я понятия не имела, как можно получить такую работу, как зарабатывать на жизнь в качестве артиста. В одиннадцать лет я впервые смогла заметить работающего артиста в его или ее естественной среде обитания на своем первом рок-концерте. Я увидела, что Синди Лопер была реальным человеком. До этого у меня закрадывалось сомнение, что Синди Лопер, Принса и Мадонну на самом деле очень убедительно играют актеры. Кроме того, мое образование в области свободных искусств, ради которого мои родители надрывали спины, чтобы его оплатить, так как считали его необходимым для «выживания в современном мире», никаким образом не подготовило меня к шокирующей правде о моем выбранном карьерном пути.

Дело не в том, что я считаю образование в колледже непрактичным, или что я потратила время зря. Я ни о чем не жалею. Я научилась работать с пленкой в проявочной. Я научилась основам дизайна театрального освещения. Я изучала Чосера, Джона Кейджа, постмодернистский перформанс, послевоенных немецких экспериментальных режиссеров и постапокалиптические, эсхатологические верования с помощью мировой религии и беллетристики. Я даже научилась (естественно не на занятиях) сооружать картофельную пушку, которая стреляла на семьдесят метров (дистанция до конкурирующего общежития через дорогу) с помощью картошки полихлорвиниловой длинной трубки и бутылки лака для волос.

За эти четыре года я также поняла, что благодаря диете из хумуса, печенья и хлопьев ты толстеешь, что невозможно открыть бочку, предварительно не остудив ее, и что работа ди-джеем на радио твоего колледжа с трех до пяти утра ни на йоту не расширяет твой социальный круг, и что героин убивает людей.

Я не училась быть рок-звездой или хорошо зарабатывающим представителем богемы. Уэслианский университет не предоставлял практических курсов по этим направлениям. И казалось, там не было никого, у кого бы я могла этому научиться.

Сейчас все позади, я получила диплом, моя семья довольна. И после подачи документов, паники и отказа от магистерской стипендии в Гейдельбергском университете на «любом факультете на мой выбор» (к тому моменту я уже поняла, что университетский мир делает меня ничтожной, и я пытаюсь заглушить это алкоголем), я прилетела назад в Бостон с двумя огромными чемоданами и без единой идеи, как начать Настоящую Жизнь. Я оценила свое положение. Я знала, что хотела быть музыкантом. Я знала, что не хотела Настоящую Работу. Я знала, что мне нужно было платить за еду и жилье. Я устроилась работать баристой, сняла комнату в полуразрушенном доме в Сомервилле в Массачусетсе и решила, что стану статуей.