Анет Прен - Музыка мозга. Правила гармоничного развития

Именно в этот момент на сцену выходит передняя часть поясной извилины мозга – в качестве посредника.

Стратегия, победившая в битве двух участков мозга – предположим, миндалевидное тело выигрывает, и вы выбираете пончик, – активирует прилежащее ядро мозга, расположенное в его более глубоких отделах; ядро, в свою очередь, вырабатывает дофамин, который награждает нас ощущением удовольствия и наслаждения: мы чувствуем себя хорошо, и мир кажется нам наполненным смысла. Прилежащее ядро мотивирует к действию, в результате которого кремовый пончик оказывается у нас во рту, и дает нам краткосрочное ощущение удовольствия, да при этом еще и подкрепляет процесс научения, повышая вероятность того, что в будущем опять победит лакомство. Кремовому пончику приписывается особая ценность.

Таким образом, когда между ценностями возникает конфликт, возбуждение передней части поясной извилины мозга возрастает, а когда этот конфликт разрешается, активизируются участки мозга, которые отвечают за вознаграждение.

Все в нашей жизни взаимосвязано, и одно ведет к другому (в этом вы еще убедитесь, когда мы будем обсуждать клавишу «Тело»). То, что нас прежде вообще не привлекало – или казалось невозможным, – может вдруг превратиться в нечто явно привлекательное. А все потому, что одно «да» привело ко второму, это «да» – к следующему и т. д.

Данный вопрос особенно актуален в контексте разговора о ценностях. Шокирующим примером взаимозависимости человеческих ценностей, того, как одна ведет к другой, служит эксперимент, проведенный в далеком 1961 году психологом Стэнли Милгрэмом из Йельского университета.

Милгрэм решил узнать, какую боль обыкновенный человек готов причинить другому только потому, что ему прикажет это сделать лицо, облеченное властью (в данном случае руководитель эксперимента). Испытуемым было сказано, что исследование проводится в целях изучения влияния наказания на эффективность обучения. Всем пообещали заплатить независимо от результатов эксперимента и сказали, что роли ученика и учителя будут распределяться наугад. На самом деле роль ученика всегда играл профессиональный актер, а учителем всегда был испытуемый – но участники эксперимента этого не знали.

Ученик должен был запомнить десять слов, и каждый раз, когда он не мог их вспомнить, его наказывали. Наказанием за каждую очередную ошибку был постепенно усиливающийся удар электрическим током – прибор нажатием кнопки приводил в действие учитель (испытуемый). Сначала разряд был слабым, всего 15 вольт, но к последней, тринадцатой «экзекуции» увеличивался до 450 вольт. Как говорилось в пояснении к эксперименту, которое раздали всем испытуемым, сила наказания варьировалась от «легкого испуга» до «опасного электрического разряда».

Здесь стоит отметить, что до проведения исследования четырнадцать психологов из Йельского университета попросили сделать прогноз относительно того, как, по их мнению, будут действовать гипотетические испытуемые в предложенных обстоятельствах. Самый пессимистичный прогноз состоял в том, что до конца – то есть от 15 до 450 вольт – пойдут лишь трое из сотни. То есть, по оценке психологов, в среднем так должны были поступить всего 1,2 % испытуемых [40].

Однако, как показал эксперимент Милгрэма, из сорока человек, принявших участие в исследовании, до 450 вольт дошли двадцать шесть – поистине пугающие 65 %.

Это исследование слишком масштабно, чтобы мы могли подробно обсудить его в этой книге, но для нас с вами оно чрезвычайно интересно, поскольку наглядно показывает, что происходит, когда меняется одно-единственное исходное условие.

Одно «да» привело ко второму, это «да» к следующему и т. д.

Подумайте, вы могли бы ударить кого-то 450-вольтовым разрядом, зная, что это очень-очень больно и даже опасно? Скорее всего, большинство читателей ответят на этот вопрос отрицательно. Однако в ином контексте, когда действуют другие правила и установлены другие цели и когда начало уже положено, один шаг ведет к другому, тот к третьему и т. д. В жизни каждого человека встречаются «да», очень легко ведущие к новым «да», которые в других обстоятельствах показались бы ему совершенно невозможными. Социолог Зигмунт Бауман назвал это явление последовательным действием: сказав «А», человек позволяет себе сказать «Б», и его ответственность становится более гибкой [41].

Наши восприятия, ценности, мысли и движения тела тесно связаны между собой – и c контекстом. Нобелевский лауреат Герберт Саймон сравнивает человеческий разум с ножницами [42]. Одно лезвие – это наш мозг, а другое – конкретная среда, в которой мозг функционирует в данный момент. Они неотделимы друг от друга. И если вы хотите понимать окружающих – и самого себя, – нужно внимательно смотреть на оба лезвия одновременно.

Контекст действительно в значительной мере определяет нашу мораль и наш выбор. Задумайтесь на минуту об экстремальных ситуациях, в которых может оказаться человек, о ситуациях, когда мы вступаем в контакт с теми сторонами своего «я», о которых даже не подозревали. Тут в дело нередко вступает клавиша «Тело», которая действует по указке клавиш «В и дение» и «Цели», уделяя особое внимание ценности «выживание» и уводя на задний план другие ценности, которые управляют нашей жизнью в обычных обстоятельствах.

Контекст в значительной мере определяет нашу мораль и наш выбор.

Вспомните, например, об авиакатастрофе, произошедшей в Андах в 1972 году, когда шестнадцати из сорока пяти пассажиров пришлось более двух месяцев выживать в снегах, питаясь трупами погибших. Книга, в которой описываются страшные испытания в ледяных горах, представляет собой потрясающий отчет о событиях, и из него мы видим, как тесно взаимосвязаны мораль и контекст, мысли и действия [43]. А еще она демонстрирует нам, насколько мощно среда влияет на то, как люди интерпретируют ценности и применяют их на практике.

Надо сказать, некоторые из участников эксперимента Милгрэма были до глубины души потрясены тем, как они – они! – могли зайти так далеко в предложенных обстоятельствах. Но, как отмечает Бауман, если ситуация требует достаточно настоятельно, люди довольно легко доходят в своих действиях и поступках до экстремальной черты. Иными словами, на многое из того, на что соглашались идти пособники холокоста, к сожалению, способны пойти и большинство из нас с вами [44].

Справедливости ради стоит также отметить, что, принимая участие в эксперименте Милгрэма, испытуемые проявляли все признаки «крайней степени нервного напряжения»: люди потели, ерзали в креслах, дрожали, шарили руками, заикались и нервно хихикали [45]. Их тела четко передавали состояние острого конфликта с моралью. Так что ценности и тело тесно связаны между собой. Интуиция говорит посредством тела, тело с готовностью выдает наши оценочные суждения. Кстати, именно тесной связью между ценностями, моралью и телом объясняется эффективность такого прибора, как детектор лжи: тело раскрывает все наши секреты.