Карл Оноре - Без суеты: Как перестать спешить и начать жить

– В музыкальной школе больше всего значения придают технике и требуют играть быстро, – поясняет она мне. – Мы слушаем музыку в быстрой записи, мы тренируемся играть быстро и быстро играем. Мне было вполне комфортно с таким темпом.

– А что вы скажете о Климте? – спрашиваю я.

– Замечательно, – говорит она. – Я думала, что медленный темп скучен, но вовсе нет. В его исполнении музыка становится намного интереснее, удается расслышать гораздо больше деталей, чем при высоком темпе. Под конец я глянула на часы и подумала: «Ничего себе, два часа одним махом». Все произошло гораздо быстрее, чем я ожидала.

Это не значит, что и Шпайдель тут же присоединится к Tempo Giusto. Она по-прежнему любит играть быстро. Кроме того, за медленную игру ей снизят баллы в консерватории, и она вряд ли получит место в оркестре.

– Сейчас я не могу позволить себе публично исполнять музыку медленно, потому что люди привыкли к более быстрому темпу, – поясняет Наташа. – Но я могла бы играть медленно для самой себя. Надо будет подумать.

Для Климта это – радость и торжество. Посеяно семя неспешности. Толпа слушателей постепенно рассасывается, поглощенная благоуханным вечером, а мы остаемся на парковке, любуясь оранжево-красным закатом. Климт очень доволен. Конечно, активистам Tempo Giusto предстоит нелегкая борьба. Тяжеловесы классического исполнения вряд ли признают, что потратили жизнь зря, исполняя и дирижируя в неверном темпе, ведь им нужно сохранять свою репутацию и продавать записи. Для самого Климта поиск tempo giusto еще далеко не закончен. Этот поиск сопряжен со множеством проб и ошибок, сейчас некоторые записи Климта стали быстрее, чем 10 лет назад.

– Как неофит «медленной» веры, я порой заходил чересчур далеко, – признается он. – Тут еще есть о чем поспорить.

Но мессианское рвение в Климте отнюдь не унялось. Как и прочие члены Tempo Giusto, он считает, что это движение перерастет в величайшую революцию из всех, что за последние сто с лишним лет преображали классическую музыку. Прогресс в других сферах «медленной» жизни внушает оптимизм.

– Сорок лет назад над «органическим фермерством» смеялись, а теперь в Германии оно превращается в стандарт, – говорит Климт. – Может быть, через 40 лет все будут исполнять Моцарта медленнее.

В то время как некоторые активисты движения Tempo Giusto пытаются пересмотреть историю классической музыки; для других активистов «медленная» музыка становится знаменем борьбы против культа скорости. В восточной части Лондона в старом маяке на берегу Темзы звучит самый длинный концерт в истории человечества. Этот проект так и называется «Длинная игра» (Longplayer); он рассчитан на тысячу лет. В основу концерта положена 20-минутная запись нот, сыгранных на тибетских гонгах. Каждые две минуты iMac проигрывает шесть сегментов записи в разной тональности, и таким образом создается саундтрек, в котором ни один отрезок за целую тысячу лет не повторится. Так создатель Longplayer Джем Файнер пытается дать отпор миру, помешавшемуся на скорости и эффективности.

– Все ускоряется, а способность концентрировать внимание сокращается. Мы разучились ждать, – сказал мне Джем. – Я решил создать что-то, что вернуло бы нам ощущение времени как долгого процесса, а не момента, через который нужно поскорее проскочить.

На вершине маяка с видом на другой берег Темзы, прислушиваясь к глубокому и мудрому гудению гонга, – и впрямь замедляешься, заземляешься. Longplayer достигает слуха многих, не только тех, кто совершит паломничество в восточный Лондон. В 2000 г. второй iMac передавал эти успокоительные звуки в «Зоне покоя» выставочного комплекса «Купол тысячелетия». Голландское национальное радио четыре часа подряд транслировало эту запись в 2001 г. Сейчас Longplayer можно слушать в Интернете.

Другой музыкальный марафон начался в маленьком немецком городе Хальберштадте, который знаменит старинными органами. В местной церкви святого Бурхарда, которую в свое время ограбил Наполеон, исполняется необычный концерт: если спонсоры не подведут, он продлится до 2640 г. Музыка написана в 1992 г. авангардным американским композитором Джоном Кейджем, а называется она весьма уместно – ASLSP, «Как можно медленнее» (As Slow As Possible ). «Как» – об этом специалисты долго спорили. Одним казалось, что хватит 20 минут, твердолобые настаивали на вечности. Выслушав мнения ряда музыковедов, композиторов, органистов, богословов и философов, Хальберштадт остановился на 639 годах – ровно столько времени прошло с тех пор, как в церкви установили знаменитый орган.

Чтобы правильно сыграть музыку Кейджа, построили специальный орган, рассчитанный на столетия. К клавишам подвесили грузики – нота тянется еще долго после того, как органист отпустит клавишу. Исполнение началось в сентябре 2001 г. с паузы, растянувшейся на 17 месяцев. Слышно было только, как раздуваются меха органа. В феврале 2003 г. органист сыграл первые три ноты, и они будут гудеть в церкви до лета 2004 г., когда наступит черед следующих двух нот. Священный трепет охватывает при мысли о концерте, который будет идти так долго, что все, слышавшие его вступительные ноты, будут давным-давно мертвы к тому моменту, когда прозвучат последние. Сотни зрителей стекаются в Хальберштадт каждый раз, когда органист садится за инструмент, а в долгие паузы люди приходят и прислушиваются к отзвукам, которые все еще разносятся по церкви.

Я побывал на исполнении ASLSP летом 2002 г., когда мехи все еще набирали воздух, до того, как орган установили на место. Меня сопровождал Ноберт Кляйст, юрист, один из участников этого проекта. Мы встретились у входа в церковь святого Бурхарда. По ту сторону улицы – старые крестьянские дома, перестроенные в социальное жилье и в мастерскую по изготовлению мебели. Возле церкви красовалась современная скульптура из пяти железных столбов.

– Образ сломанного времени, – пояснил Кляйст, нащупывая в кармане связку ключей.

Отворив тяжелую деревянную дверь, мы вошли в церковь – совершенно пустую. Ни рядов скамей, ни алтаря, ни икон – только гравий под ногами и деревянные балки, пересекающиеся под высоким потолком. Прохладный воздух пах старым камнем. Над подоконниками высоко над головой ворковали голуби. Органные мехи в высокой дубовой раме размещены в одном из приделов, точно миниатюрная электростанция, пыхтят и вздымаются в сумрачном свете. Этот громкий шорох мягок, почти музыкален, похож на тот звук, с которым усталый паровоз въезжает на конечную станцию. 639-летнее исполнение музыки Кейджа станет, по словам Кляйста, вызовом задыхающейся, загнанной культуре современного мира. Мы пошли прочь из церкви, предоставив органу раздувать бездонные легкие, и Кляйст сказал: