Скотт Хаас - Больше чем счастье. Японская философия благополучия

К счастью, меня везде сопровождал мой друг Такеси Эндо, который и пригласил меня в свой родной город. Точнее, меня пригласила ассоциация производителей саке префектуры Ниигата, чтобы помочь в продвижении своей продукции на рынок Соединенных Штатов, а Такеси со многими из них знаком. Если вам интересно, саке Ниигата считается одним из лучших сортов рисовой водки в Японии, потому что изготавливается на чистой талой воде, которой благодаря ежегодным снегопадам здесь всегда в изобилии [5].

Так вот, Такеси в прямом смысле слова ходил за мной по пятам и пояснял, как вручить мэйси (визитку), как принять визитку, как взглянуть на визитку, что сказать при получении визитки и куда ее водрузить.

«Скажи ему, что ты благодарен за приглашение, – шептал он мне на ухо. – Похвали гостиницу, которую он тебе заказал. Отметь, что ты ценишь его доверие».

Какие-то вещи не были для меня новыми, но что меня действительно поразило, так это точность и скрупулезность в соблюдении установленного порядка. При этом вам ясно давалось понять, что существует только один правильный способ выполнения действий. Я полюбил эту ясность – какое облегчение! Похоже на скаффолдинг.

По правилам японского этикета я должен был внимательно рассмотреть врученную мне визитку, прочесть вслух имя и должность ее владельца и при этом быстро взглянуть человеку в глаза, добавив что-нибудь вроде того, насколько я впечатлен его или ее должностью. Потом этот человек проделывал тот же ритуал с моей визитной карточкой. После этого каждую визитку требовалось разместить строго по нижнему краю стола, текстом к получателю визитки. Ранее в тот же день мы с Такеси обсуждали и другие нюансы: где сесть на деловом совещании, где стать в лифте, стоит ли кланяться, насколько низко кланяться, пожимать или не пожимать руки.

Мои друзья выполняли все это на автопилоте – как я завязываю шнурки, – что придавало дню размеренность и ритм. В Токио Юко объяснила мне, как заказать в магазине лапшу: занять очередь, выбрать и оплатить в автомате блюда, получить чеки и вручить их хозяину или хозяйке заведения, а те передадут их поварам. Синдзи научил фразам, которыми можно поблагодарить после еды шеф-повара. Юми показала, как уходить из ресторана, когда весь персонал собирается на тротуаре и машет вам вслед, пока вы не исчезнете из виду. Хиро сказал, куда сесть в машине и какой комплимент сделать фермеру, который показывал нам уток, поедавших жуков-вредителей.

Когда мы с Хиро вышли из ирландской чайной комнаты, созданной в какой-то глухомани благодаря фанатизму и большим карманам владельца, мне последовало очередное указание: «Скажи ему, что у него красивый костюм».

Позже я расскажу вам о своих японских друзьях подробнее.

Все эти бесконечные знаки уважения и почитания укрепляют уверенность в себе и чувство принадлежности к общности. Это что-то вроде огромной коллекции тайных рукопожатий – и надежный способ избавиться от многих личных заморочек.

Имейте в виду, что иностранцы в Японии – это объект для развлечения. За вами наблюдают. Ваши повадки могут казаться местным жителям забавными. Помню, однажды в ресторане я сложил обертку от палочек в крошечную гармошку и поместил их на эту импровизированную подставку.

Такеси рассмеялся.

«Что здесь смешного?»

«Женский прием», – ответил он.

«В смысле?»

«Японец никогда бы так не сделал».

«И что?»

«Ничего, – сказал он и снова рассмеялся. – Это так, к слову».

А когда я правильно проявляю вежливость в электронном письме или в речи, которую меня неожиданно попросили произнести в честь хозяина идзакая , друзья шепчут: «Ну ты прямо как настоящий японец!»

Что ж, спасибо.

Японцы всегда стремятся узнать своего собеседника, независимо от его групповой принадлежности. Мне действительно нравится их подход к установлению доверительных отношений: постараться найти общие темы и развивать их, пока и вы, и ваш собеседник не почувствуете себя в безопасности.

Например, поговорить с только что вышедшим из тюрьмы парнем, отсидевшим десять лет за покушение на убийство, о том, как здорово наблюдать за плавающими на пруду утками. Или поговорить с женщиной, укрывающейся в приюте для жертв домашнего насилия [6], о ее отдушине – кулинарии и любимых рецептах тушеного мяса.

Я не игнорирую эти трагедии или асоциальное поведение, равно как не преуменьшаю их последствий. Я просто стараюсь выстроить доверие с собеседником и найти что-то общее, прежде чем двигаться дальше.

А общего, как показывает практика, всегда больше, чем различий.

Эти отправные – основанные на общности – моменты выстраивания отношений, которые я перенял в свою жизнь, превратили ее в череду наблюдений, а не импульсивных реакций. Групповое сознание японцев сделало меня более спокойным и терпимым.

Иногда я представляю, что смотрю фильм со своим участием:

Аэропорт. Супермаркет. Транспортная пробка. Звонок в компанию по торговле электротоварами.

Когда я вижу себя частью группы в каждой из этих ситуаций – то есть со стороны, а не с личной колокольни, – мне легче абстрагироваться и быть объективным.

Группы есть везде, если мы удосужимся их поискать и принять свою принадлежность к ним. У нас больше общего с каким-нибудь маргиналом, чем мы можем это признать.

А поскольку мы ощущаем с человеком некую общность и близость, нам хочется сделать для него что-нибудь хорошее. И это приносит огромное удовлетворение.

Повседневные привычки весьма прагматичного характера делают Японию местом, где поощряется (а порой и требуется ) усмирять свои эгоистические потребности и быть частью окружения. В такой атмосфере вы осознаете свою незначительность, ощущаете более тесную связь с природой, глубже погружаетесь в отношения и фокусируетесь на нуждах других людей. Все это укрепляет ощущение благополучия и удовлетворенности жизнью.

Я хотел бы поделиться с вами образом жизни японцев, способствующим укейреру – принятию .

Что значит принимать жизнь такой, какая она есть, и ставить чьи-то потребности выше собственных? Япония не только культивирует чистоту разума и гармонию с собой и окружающим миром, но и использует эту концепцию на уровне всех институтов и систем.

На Западе состояние чистоты разума выразил в своей «доктрине негативной способности» поэт Джон Китс: «Если воробейпрыгает под моимокном, я начинаю жить его жизнью и принимаюсь подбирать крошки на тропинке, усыпанной гравием… [так что] в скором времени я буду истреблен».

Погодите. Прежде чем вы скажете: «Кто в здравом уме хотел бы быть истребленным?» – пожалуйста, вспомните несколько фактов: Китс умер от туберкулеза двести лет назад, в 1821 году, в возрасте двадцати пяти лет. И маленькая птичка здесь ни при чем. Что он имел в виду, и что я имею в виду, и в чем преуспевают японцы – это истребление самокопания, сомнений в собственных возможностях и чистого эгоизма.