Александр Ананьев - Книга шестая. Необратимость

Это свойство открытости личности, его самообладания и учтивости всей процедуре в целом. Чем большее внимание уделяется деталям, тем шире видение мира. После схватки обычно выигрывает кто-то один, но эмоции пестрят у обоих. Мы были детьми, но наблюдали за поведением и взрослых спортсменов. Иногда демонстрируется надменность в форме отказа от рукопожатия или иных знаков уважения противника и спортивного процесса в целом. Отказ от протянутой руки практикуется и в бытовой повседневности, как форма сглаженной агрессии и вызова оппоненту. Понятное дело, за этим стоит много чего, значительно больше, чем нам бы хотелось.

Я так же встречал ситуации перед схваткой, когда противник хватает приветственно вытянутую руку и проводит прием. Чисто технически он имеет полное право, но действует бесчестно, пользуясь беззащитным моментом. Это тоже “не спортивно”, хотя может дать турнирное преимущество. Ассоциирование этических нормативов в своем поведении всегда остается на совести каждого, но о том я и веду речь, что это лишь вариант. Ты можешь выбирать свой стиль, если ведешь свою игру, можно и нужно периодически ставить совесть под вопрос. Гибкость в том и состоит, что можно выбирать, не будучи заложником. Однако, прежде чем импровизировать, следует познать базу того процесса, а без навыков импровизации не стать виртуозом своей игры. Это одно течение.

Победитель нередко стремится проявить как бы милосердное и довольно картинное уважение к поверженному, инициируя финальное рукопожатие, при этом накладывает вторую руку поверх сжатых рук, либо добавляя прикосновение к предплечью или плечу. Никогда не видел, чтобы вторую руку клали на плечо сверху. Оно было бы верхом самолюбования. Собственно, это должно быть понятно и без специальной транскрипции, что чем выше на оппонента кладется левая рука во время рукопожатия, тем выше степень заявляемого превосходства. В контексте спорта оно имеет заметный оттенок тщеславия и слабости характера. Переносить тяжесть своей победы тоже нужно научиться.

В бытовых или деловых взаимоотношениях смысл действия существенно меняется. Если человек принимает такую форму обращения, значит принимает подчиненность. Равный не позволит хлопать себя по плечу, и не полезет делать это сам, потому в деловом этикете есть тактики уклонения от подобных манипуляций. Детали всегда имеют значение, независимо от осведомленности. Многократно сам был по обе стороны процесса, и хорошо знаю это покровительственное чувство победителя над поверженным. Похлопанный человек тут же ощущает некоторое опущение своей переговорной позиции, если маневр преследовал цель подавления. Если порядок отношений и так подразумевал подчинённость, то “отхлопанный” может даже польститься покровительством “старшего”.

Все это инструменты социализации, и средства движения внутри общества. Особенно, если говорить про заимствования из японской культуры, полностью нашпигованной ритуалами субординации. Их культура и история тому основа, ведь жить плотной толпой на тесной островной территории в окружении природных катаклизмов довольно хлопотно. Природа поставила их в рамки совместного выживания, и они приняли бой дружно, когда-то сжав кулак мертвой коллективной хваткой. В чем-то это привело к мировому господству, но в чем-то на расовом уровне заставило чувствовать неполноценность.

Подобно прочим азиатам, японцы озираются на европеоидный запад, как на исторически победившую их цивилизацию. Может как раз давление неполноценности воссоздало ответную реваншистскую тягу к жесткой субординации, трудолюбию, дисциплине и как следствие дало техногенный прорыв. Макропроцессы всегда переносятся на микроуровень и наоборот. Паттерны культурной среды отрабатываются личностью в бытовом обиходе машинально. Когда есть базовая установка на достигаторство и преследование, порождаются перекосы в подражательстве и вычурном самолюбовании, выпячивании какой-нибудь национальной идентичности, вроде анимэ или корейской k-pop-индустрии с андрогинными певцами.

Русские, добравшись до финансового благополучия в 90х, чуть не свихнулись на понтах и вещизме, а отголоски бедности звенят до сих пор. Однако, азиатам еще приходится отстаивать национальную идентичность между собой, внутри азиатского мира и это другой акцент. Все со всеми перемешаны, но различия видят только они сами, и прилично раздражаются от западной невнимательности. На политкорректном конъюнктурном уровне все как бы толерантны, учтивы, как и во всем дипломатическом мире, но суть проявляется в мелочах.

К примеру, когда китайцы скупают европейских футбольных аутсайдеров, пенсионеров или тренеров по тройным тарифам, лишь бы как-то заманить. Китайская мирная экспансия так же вылилась в европейский законодательный ограничение оборота земель. Тоже самое со многими сферами, вроде моделинга, когда европейские и русские девчонки едут в Азию, Турцию, Индию или Арабский мир на хорошие контракты. И это миграция вертикально вниз, в одну сторону. Все знают, что у них нет толкового спорта, нет моды, нет кинематографа, секс-индустрии и чего-то другого в силу культурных и религиозных ограничений, а потому любые средненькие европейские специалисты на расхват и по хорошим тарифам. В Арабских эмиратах подданным по рождению субсидируется право обучения в любых университетах мира за счет казны. Крайне сомнительно, чтобы они предпочли Даккский университет или Сибирский Федеральный американской Лиге Плюща.

Туда едут за гонорами как на пенсию, зная, что утратят форму и конкурентное преимущество на Западе, либо едут уже вследствие такой утраты. Некоторое время назад, во взаимодействии был один Идущий, преподаватель английского из Липецка. Когда он окончил университет, то в России даже не стоял вопрос конкретного размера оплаты его труда. Рынок перенасыщен, и конкурентного преимущества явно недоставало. Зато под боком был китайский рынок, где есть неограниченный спрос почти на любых специалистов именно европеоидной расы, “белокожих” – как они говорят, и в особенности голубоглазых блондинов.

Там ему почти сразу предложили зарплату в 120 тысяч рублей, а по прибытию местные женщины обхаживали с разных сторон. Примерно полгода мы с ним провозились в Китае. Хороший опыт. Это такой национализм по обратному типу, где признается урожденное преимущество расы белых над желтыми. Я бывал в разных странах Азии не единожды, хотя и не жил там, но по началу было диковинным ощущать повышенный интерес местного населения к приезжим туристам из западных стран. Драматичная национальная неполноценность больше свойственна бедным слоям, но имеет место в целом как феномен. Думаю, мало кто будет спорить, что обратный процесс силы не имеет, и, азиатские, арабские или африканские выходцы воспринимаются на западе прямо скажет так себе.