Екатерина Плотко - 7 шагов к себе. Женщина-радуга

Мы постоянно путешествовали по миру, летали в разные страны Азии, Европы. Все было легко! Мы были настолько беззаботны, свободны, влюблены друг в друга, в жизнь, и это ощущение нас сильно единило. Потом родился наш первый сын Даник, который прожил с нами полтора года и который потом ушел из жизни.

Это было фантастическое время наполненности свободой, глубоким ощущением материнства, отцовства. Конечно, каждый ребенок приходит в семью по своим причинам и в свое время, но первый ребенок – это что-то самое-самое важное, сокровенное. После ухода Даника мы изменились: ушла наша легкость, беззаботность, безответственность. Но взамен пришло что-то глубокое, сильное, божественное, связующее, показывающее ответы – для чего мы здесь, для чего мы живем и куда мы идем. Пожалуй, такая глубина не сравнится с тем временем легкости и простоты.

Когда мы смотрим фотографии, скучаем по тому времени. Ведь тогда мы могли за один час решить, что мы летим в Берлин на рок-концерт, или могли рвануть зимовать на Бали. У нас было очень много спонтанных тусовок, ярких мероприятий, концертов. Сейчас у нас другая жизнь, она более земная, но в то же время более глубокая, медленная, осознанная и не менее прекрасная.

Никогда нельзя оглядываться назад с чувством сожаления. Да, было так, и это было частью нашего пути и опыта, и мы никогда уже не будем прежними, молодыми, более легкими. Мы уже другие. Важно уважать и ценить это время, этот опыт «здесь и сейчас», потому что он не просто нам дан: если мы оказались в определенной точке, значит, мы заслужили все обстоятельства и должны принять их. На пути совместного альянса, когда у нас было огромное количество бушующей энергии, которая нас просто распирала, мы основали благотворительный фонд.

Я никогда не была так близка к Богу, как в дни после ухода из жизни нашего с мужем полуторагодовалого Даника-Ангела.

Если бы не близость с Богом, не любовь, которой пахла каждая пора мироздания, я не знаю, смогли бы мы пережить этот период. Боль была нестерпимой.

Бог был во всем: в каждом шелесте деревьев, в людях, которые встречались нам на пути и помогали дальше идти.

Когда, развеивая прах сына у жерла индонезийского вулкана, хотелось сделать шаг навстречу к бурлящей лаве, чтобы навсегда прекратилась эта невыносимая боль в венах души и тела.

Каждый раз, когда испытания приходят в мою жизнь – приходит и Бог…

Этот день был солнечным, и ничто не предвещало беды. Мы жили на Бали и около недели до этого дня нашли нянечку, которая помогала мне с Даником, чтобы я могла поехать в кафе, побыть с собой и поработать. Тогда я уже вела курсы по осознанному питанию и работала с женщинами, поэтому мне нужно было личное время.

Девушка была замечательная, русская, молодая, преподаватель йоги, очень жизнерадостная и похожая на Мэри Поппинс. Она постоянно улыбалась, была очень светлой. Я увидела в ней безопасного, надежного человека и понимала, что она никогда не накричит на Даника, не обидит его, и что он будет замечательно проводить время вместе с ней.

В тот день я работала в кафе за компьютером. Зазвонил телефон. Подняв трубку, я услышала невнятные крики няни, из которых поняла, что Даник упал. Я не сразу поняла, что Даник упал в бассейн. Подумала, что он упал с кровати и ушибся. Я не знала, что там происходит, но в голосе няни была сильная паника и страх, и я почувствовала, что случилось что-то очень страшное.

У меня была одна-единственная мысль: побыстрее приехать к нему, дать ему грудь с молоком, обнять и успокоить. Я оставила все вещи в этом же кафе, выбежала на улицу, села в машину и поехала домой. До дома было ехать минут пятнадцать. Пока я ехала, мы были на связи. В процессе разговора я уже поняла, что Даник упал в бассейн, когда няня ходила закрывать ворота. По такой нелепой случайности она оставила его одного. Он поскользнулся, упал, и в его легкие попала вода.

Все как в тумане, страшно и больно… Был невероятно сильный шок.

Когда я приехала домой, их уже не было. Выяснила, что один из местных повез их в госпиталь. Я все это время была с ними на связи, няня кричала, что Даник не дышит, что Даник без сознания. Мое состояние было как в Зазеркалье. Меня настолько охватил ужас, что я вылетела на встречную полосу, сбивая зеркала машины.

Я подъехала к госпиталю. Эти минуты были растянуты, как целая жизнь. Промелькнуло все: как мы ждали Даника, как проходила беременность, как он родился, как он радовал нас все это время. В моей памяти проскочило все. Я не теряла надежду, что в госпитале они спасут Даника, врачи обязательно помогут.

Телефон Димы был недоступен. В это время он катался в океане и даже ни о чем не подозревал. Когда я приехала в госпиталь, то увидела картину – на маленьком столике лежит маленький человечек, к нему подключены медицинские аппараты, которые пытаются вернуть его к жизни. На полу – няня вся в слезах. Я забегаю в шоковом состоянии, начинаю кричать. На меня собралась посмотреть вся клиника, потому что я была совершенно неадекватной, переживая боль и одновременно не теряя надежду.

И в один момент гаснет табло у всех этих мониторов, врачи опускают голову и безнадежно качают головой, показывая, что ничего невозможно сделать. Это конец. И я вижу, что это маленькое тельце – это мой сын. Я не могу в это поверить. Кричу им: «Давайте дальше, делайте все, что угодно, возвращайте его к жизни!». Но внутри понимаю, что это все. Эта мысль поражает все тело болью. Я помню, как начинаю валяться на полу от боли. Просить Бога, чтобы он помог, чтобы он воскресил его. Я не помню, сколько это продолжалось, но это было ужасно. Еще не было рядом Димы.

Только через некоторое время он приехал. Дима ехал домой с серфинга в очередной солнечный день и думал, что застанет нас дома, но дома никого не оказалось. Он очень удивился, но ничего не заподозрил. Обо всем он узнал только когда мы ему позвонили. Он приехал в госпиталь, зашел в кабинет, увидел маленькое тельце сына, который уже умер, увидел на полу плачущую меня. Мы обнялись, начали рыдать, и это было невероятным потрясением, невероятной болью, которую очень сложно описать.

Потрясение было настолько глубоким, что казалось, его невозможно пережить. Мы стояли обнявшись, рядом с тем местом, где лежал Даник, проживали вместе эту боль, опирались друг на друга, плакали. Мы не замечали, что вокруг очень много людей. Ничего не замечали. Была одна эта боль. Парализовало все тело и сердце от боли. Мы упали вдвоем в бездну страданий. Было лишь одно осознавание того, что нашего сына больше нет рядом.

Не знаю, как мы бы все это пережили, если бы не близость Бога. Это было самое сильное состояние близости с Богом за всю жизнь. Он был во всем, в каждом шелесте деревьев, в людях, которые встречались нам на пути и помогали идти дальше. Бог всегда давал нам людей, события, которые нас воскрешали.