Анна Финчем - Кукольный домик для Ёжика

– Почему у тебя всегда такие дурацкие вопросы?!

– Вопрос-то чем плох? – спокойно спросил Учитель. У него в руках опять были спицы. – Я и правда хочу знать, чем бы ты занималась, если бы на работу не ходила. Что тебе нравится делать?

Она молчала.

– Не знаю. Так странно… Ведь кажется, что это то, чего ты больше всего хочешь… Не делать чего-то, что тебе не нравится. А ты спрашиваешь, что я хочу делать, и я буксую…

– Я тебя ещё и про деньги спрошу, – улыбнулся Учитель. – Про то, что «много» – это сколько точно?

– Ну, например, миллион!

– Миллион чего? Тугриков?

– Рублей, конечно!

– А почему не тугриков?

– А что я буду с тугриками делать?

– А что ты будешь с рублями делать?

– Потрачу!

– На что? И вообще, этот миллион, он в месяц? В год? В день? И откуда он взялся? Ты его заработала, получила, выиграла, накопила?

– С тобой разговаривать, как в пинг-понг играть! Я тебе слово, ты мне десять! Откуда я знаю, откуда этот миллион возьмётся? Ты просто спросил, чего я хочу! Я и ответила! И работать я всё равно не хочу.

– А что хочешь?

– Не знаю, сказала же! Зачем вообще хотеть чего-то? Без этого нельзя, что ли?

– Ну вот представь, что ты пришла в ресторан и тебя официант спрашивает, чего ты хочешь. А ты ему говоришь: «Я не хочу суп».

– Не хочу, суп вообще дурацкая еда!

– Хорошо, пусть так. А что тогда тебе официант скажет?

– Не хотите суп – не берите суп, – Инессе хотелось быть остроумной.

– Но ты же в ресторан пришла не для того, чтобы с официантом поболтать, правильно? Ты же пришла пообедать?

– Ну да, конечно!

– И тогда тебе надо выбрать что-то из меню?

– О да, мой капитан Очевидность!

– Так выбери.

– Что «выбери»?

– То, что ты хочешь на обед. И скажи официанту.

– К чему это ты вообще всё говоришь?

– К тому, что нельзя получить что-то, если ты даже не знаешь, чего именно ты хочешь.

– А если я знаю, что хочу, то мне сразу все дадут?

– Ну, может быть не сразу. Даже в ресторане еду не сразу подают, а только когда приготовят. Но если ты ничего не заказала – то никто и не начнёт ничего готовить.

– То есть, мне нужно тебе точно сказать, что я хочу делать, если не буду работать, и сколько именно я хочу денег?

– Да, именно так.

– Хорошо. Утром скажу.

– Буду ждать! Увидимся.

Он, как обычно, исчез, и только потом Инесса подумала, что хотела бы знать, что он будет вязать в следующий раз. Может, шарфик? Темно-синий бы хорошо к пальто подошёл!

Она вернулась домой, погуляла с собакой, приготовила ужин. Покормила собаку, поела сама. Походила по квартире. Села за стол, посидела, посмотрела в окно. В квартире было тихо, и от этого ей становилось как-то неуютно. Встала опять.

– Нужно подумать о том, что я хочу. Это же просто! – окинула взглядом пространство. – Может, уборку сделать? Заодно выходные освобожу!

Она взялась за дело с энтузиазмом, перемыла посуду, помыла полы, закинула стирку в машинку. Руки были заняты, а голова свободна, и в этой голове моментально возникал нестройный хоровод обрывков мыслей, обрывков разговоров, кусочков ощущений… Через два часа квартира сияла чистотой, а понимания, чего она хочет, не было.

– Ну и ладно. Поздно уже, спать пора.

Уже подходя к машине утром, она знала, что Учителя там не будет, и даже знала, почему. Не знала, на кого она больше злилась – на него, за то, что он задал ей вопрос, на который оказалось так трудно ответить, или на себя, за то, что не ответила.

Несколько дней прошли в каких-то отрывочных размышлениях. Если бы мы посмотрели на эти дни со стороны, то мы бы легко увидели, что она отвлекалась на всё, на что только было возможно и даже невозможно. На рабочем месте интернет всегда был под рукой, и ей то нужно было срочно найти фитнес-клуб для посещёний йоги, то описание диеты для улучшения цвета лица, то поискать варианты дешёвых билетов в соседние тёплые страны, а по вечерам она занимала себя просмотром телевизионных программ, то есть делала совершенно всё для того, чтобы даже не пытаться найти ответ на вопрос. При всём этом, количество хаотичных мыслей в голове росло с каждым днём, и в какой-то момент стало казаться, что мысли становятся все громче, они уже спорят друг с другом, пытаясь перекричать одна другую, и только алкоголь утихомиривал их, замедляя работу мозга. Когда наступало время ложиться спать, она просто проваливалась в сон, как в вязкую пустоту, а утром бездумно ехала на работу.

Но вопрос «Чего же я хочу» то и дело всплывал в голове, но так негромко и ненавязчиво, что другие, более громкие мысли легко перебивали его. В один из вечеров она сидела на диване и щелкала пультом от телевизора. 130 каналов, а смотреть совершенно нечего! Она отвлеклась на собаку, которая как-то смешно прыгала по комнате, а потом, повернув голову обратно к экрану, так и застыла. Шла трансляция соревнования по бальным танцам. Девушки в красивых длинных платьях кружились по залу, как куколки, красиво держа спину и плечи, а юноши, безупречно прямые, как оловянные солдатики, ловко подхватывали их за талии в нужные моменты. Раз, два, три, раз, два, три…

Она вскочила на ноги и схватила собаку на руки. Ноги сами вспомнили движения. Шаг вперёд, шаг вбок, ногу приставить. Венский вальс!

– Танцевать! Я хочу танцевать! – она кружилась по комнате, прижимая к себе притихшую от неожиданности собаку, и чувствуя, как непонятно откуда взявшаяся радость заполняет её.

Она вспомнила, как в детстве представляла себя танцующей на сцене, и как легко давались ей уроки танцев в школе, когда большинство одноклассников предпочитало стоять у стеночки, притворяясь больными, а она интуитивно понимала движения, логику танца, как будто её тело само знало, что нужно делать. Она бы с удовольствием тренировалась дальше, но родители считали танцы блажью и тратой времени. Талантов у ребёнка могло быть два – рисовать или музицировать. Рисовать она умела только спиральки и человечков, а к музицированию и вовсе не была склонна, посему родителями была записана в «бесталанные и не подающие надежды».

Она уснула, улыбаясь, в тепле и спокойствии, первый раз за последнее время.

Утром темно-синий широкий шарф ждал её на сиденье машины. Она обмотала его вокруг шеи и посмотрела на своё отражение в стекле.

– Красотка! – повертелась ещё минутку, оглядывая себя, и юркнула в машину.

– А я тебе что говорил? Красавица! – голос Учителя звучал мягко.

– Спасибо за шарфик, – она и правда была искренне благодарна ему, и за шарф, и за то, что он, наконец, появился опять. -Ты вернулся потому, что я вспомнила, что любила делать в детстве?

– И поэтому тоже… Ты понемногу начинаешь просыпаться, это здорово!

– Что значит «просыпаться»? Я же как пионер, просыпаюсь в семь утра!