ОЛЕГ ( GUTMEN ) - Идеи для Нобелевского комитета

Джордано "ушли" от нас исторически прозорливой умницей. С уровня эшафота инквизиции по историчности выражения лиц современных ему римлян определился: с такими лицами думать о создании государства, отделённого от скудоумия, ещё рано, а о совершенствовании инквизиции уже тошно.И не следует призывать Рим к топору – только к познанию не остановимому, не нуждающемуся в санкционировании. По одному только выражению лиц одних только римлян подсказал всему Средневековью: цели топоров не оправдывают их средств и "щепок" – последствий. И какой топорной сущности обновления ожидают все грядущие Римы: если такова римская инквизиция, каковы же породившие её римские зрители её безвозмездных зрелищ, каковыми исторически обрушиваются топорные обновления от воспалённых умов мазохистов на них самих? Одна лишь способность к весёлости лиц их перед эшафотом с другим человеком саму Историю холодит веющим от неё зловещим междусобойчиком, зловещей ударностью междуусобности. Рабам само их рабство бывает не в тягость в сравнении с их ужасом перед неопределённостью в сменности рабодержателей и места их собственной прикованности. Спартак этого ещё не предвидел и исторически недоработал. Джордано, очевидно, предвидел, и какой саблезубости какие "обновившиеся" ребята в тех же сохранных обновлённых Инквизициях обыкновенно потирают руки после того, как Римы ( первый, второй, третий, etsetera . . . ) побывают под обновлением топором. Восстания рабов бессмысленны именно этим порождением в уцелевших рабах ликующего аффекта приоритета на кастообразование, на ещё пущее инквизициостроительство одержавшей верх стороной рабовладельцев. И на чёрный юмор прогресса гуманности – на изобретение гильотины. Новый альфа- самец от рабов неудобен им тревожной неизвестностью, кто при нём станет альфа – инквизитором. Рабов восставших возглавляют конкуренты тиранов. Рабы, освобождённые снизу Спартаком, водружают, так всем привычнее, сверху над собой Торквемад и хотят их снизу, пока Торквемады сверху могут. Лично выстраданная гуманность Джордано Бруно – не обрекать зевак на ужас их обновлений новейшими святошами, "обновлявших" самого Джордано шесть мучительнейших лет. В любые времена право человека, уцелевшим возле кострищ, дожидаться изобретения гильотины, гуманизирующего его право дожидаться. А обновление человека – удел и стезя священнодействия просвещения от познания. Но не топора и не попечения Инквизиции. Обновление человека – священнодействие над уверенностью человека в священности Бездны в нём. А взрыв человека – только против попытки опорочить эту священность. Дровосеки обновляют лишь поленицы дров для костров – не для своих очагов. Не ведая и для кого. И Джордано не сошёл с ума от надежды на освободительность от социальных систем. Раб, декларирующий освободительность социальных систем, – выдающийся раб. Но не более. Выдающейся освободительностью обладает лишь личное мужество индивидуальности в массе. Джордано Бруно – храбрейший индивид, т.е. уже на раб.

Порой у меня влажнеют глаза : если бы такие люди не покидали нас так , как уходили из человечества они , если бы в Средневековье уцелело хотя бы всего 5 – 6 Джордано Бруно, возможно, уже и я бы уже при нынешних людях не был бы таким ничтожным и малодушным, был бы уже где – то на переходе от первого ко второму . И само человечество на галсах своего развития сейчас было бы на 5-6 веков впереди и посмелее в характерологии индивидуальностей в нём. Может , в большинстве своём мы в сопровождении таких жизней таких современников, в публицистичном их присутствии около наших частных жизней уже в наши времена были бы содержательными частными микро – Джордано Бруно в наших воззрениях на смысл наших индивидуальных историй на Земле ? Улюлюканье в толпе у костра инквизиции было , возможно , великим и ужасающим тестом на индивидуальную потомственную ничтожность сотен зевак. Но один инквизитор прицельно уносил с собой десятки поучительных безвестных жизней начинающих средневековых Джордано Бруно : именно под них инквизиторы специфически ремесленно и бдяще сбиваются совсем не в кто во что горазд . А Джордано Бруно – Космос , которому не с кем даже сплотиться знанием , не то что побрататься ушлостями в прагматичную кодлу . Сама Вселенная старательно и предусмотрительно расширяется для них и под них , а они всё равно ею стеснены . Они , видимо , собою готовы и будут саму Вселенную , доколе в ней присутствует человек, убеждать, что человек способен и уже готов расширяться из инквизиторского в себе ; Существуют лица , реагирующие на Культуру . И есть личности , формирующие Культуру единственным – даже и последним – днём своей жизни. И такими наглядными образами её расширения, в которые и будет расширяться человек . Таков Джордано Бруно . Признаю , таков и Галилео Галилей . И Инквизитор . И в их Культуру сможет и неизбежно будет , на свой выбор , расширять заданную зевоту зевака после зрелища на Римской площади . Не заблудимся же в направлении наших персональных расширений и необратимости гуманистической ответственности за них, хотя бы перед чувствами к себе в собственных наших ночных сновидениях . И будь ты римлянином средневековья , пожелай себе оказаться хоть и в толпе зевак , но тогда , когда один другой человек поступком на площади формирует Культуру , в которой тебе уже дано существовать иным обновлённым зевакой. Эволюция народов – эволюция толпы зевак от увиденного мига Культуры у одного.

Какой сумасбродный , сумасшедший парадокс , какая беспощадная Диалектика : космополит от бога и земное банальное кострище под ним , Космос от бога – и жесточайше ревнивая Инквизиция в его окрестностях . Каков Космос , таковы и диалектические окрестности его . Возможно , но страшно и не уютно даже и думать о том, что и костры со стороны Инквизиции разводили её собственные инквизиторские " джордано бруно " . Иначе как можно объяснить , что Джордано Бруно именно перед ними предпочёл шесть лет в их римских казематах в одиночку стоически озвучивать, отстаивать свои воззрения , а не затесаться с ними посреди гомона базаров безучастного к ним простонародья , не распихивать свои сокровенные идеи по умам единичных и группок простолюдинов ? Отчего не согласился длить скоморошью , юродивую форму оглашения истин и убеждений ? Неужели дальновиднее быть запечатлённым в аналах истории Инквизиции , нежели в истории почти скоморошечьего правдоискательства , как Сократ ?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.