Александр Шевцов - Введение в самопознание

Вот суть перестройки сознания: вопросы становятся иными. Даже если они звучат по-прежнему…

С 1985 по 1991 год я провел семь полных полевых сезонов как этнограф и этнопсихолог у потомков мазыков на Владимирщине. Я расскажу о них подробнее в конце книги. Пока лишь иллюстрация этого понятия перестройки сознания. С первым же стариком, к которому меня привели, мне пришлось погрузиться в стихию прикладного самопознания.

Прямо при знакомстве он спросил меня:

– Ну, а ты кто?

Я представился.

– Ага, – хмыкнул он, – А откуда ты?

И я спокойно рассказал ему то же самое, что рассказал бы любой приезжий. Попросту говоря, рассказал, откуда я приехал и как к нему попал.

Сколько мучений досталось на мою долю впоследствии из-за этих вопросов! Кое о чем я рассказал в других книгах. И я не просто так говорю слово «мучения». Самопознание, если отдаться ему, это так больно! И так захватывающе!

И помню, как-то раз, очнувшись от очередного погружения в такой простой вопрос: А ты кто? – который я в очередной раз понял по-своему, я сказал ему:

– Ты знаешь, Степаныч, я думал, что буду у тебя учиться какому-нибудь колдовству (а меня и вели к нему как к колдуну. Шла про него такая слава). А тут одно самопознание…

– А и нет ничего, кроме самопознания, – тихо и проникновенно ответил он. – Совсем ничего… кроме: кто я?

– Ну, как совсем?! – внутренне возмутившись, воскликнул я.

– Ну, есть еще один вопрос, – отвечал он. – Я его тебе задавал. А ты не понимаешь.

– Какой?

– Откуда ты?

– Откуда я? – непроизвольно повторили мои губы, и я понял! Я понял, что я действительно не понимаю, по-прежнему не понимаю этого вопроса. Но теперь я это вижу, вижу, что дед сидит передо мной и понимает это как-то совсем иначе, и вижу, что между нами, нашим пониманием есть явная разница… Причем, очень важная разница. И для меня важная, и, как ни странно, для него тоже. Ему почему-то очень важно донести до меня это свое понимание, но он не в силах и опечален…

Помните, великий учитель бог Смерти Яма испытывает юного брахмана Начикету. И все, о чем может рассказать Упанишада, так это о его мучениях и о бесконечных вопросах, которыми Бог проверяет способность ученика понять его. Я думаю, это то же самое.

Ученик может не знать или не понимать. И тогда его можно обучать. Но вот если у него уже появилось какое-то понимание, то как заменить его на иное? Как убедить, что его понимание – это непонимание? Совсем непонимание! Ведь даже если ты понимаешь лишь чуть-чуть не так, то ты понимаешь просто нечто другое. Для того, чтобы понять, нужно чувствовать, что ты не понимаешь. Но если ты хоть как-то понимаешь то, что изучаешь, если ты ощущаешь, что у тебя есть хоть какое-то понимание, – беда! Свято место, место понимания, занято. И есть только один способ понять – выкинуть собственное понимание полностью и так же полностью принять понимание учителя.

«Откуда мы?» – задает Упанишада такой простой и понятный вопрос. Но уже одного сочетания его со словом Упанишада достаточно, чтобы почувствовать, что он не тот вопрос и вовсе не понятен. Но это пока речь идет об Упанишаде. А вот когда тебе задает его живой человек, настороженность пропадает, и с ней пропадает и поиск. Я, с высоты своего сегодняшнего понимания, которое, бесспорно, выше или глубже того, что было пятнадцать лет назад, опять чувствую, что между моим пониманием и пониманием вопрошающего есть разница. И я не понимаю!

Но я знаю одно – надо искать, думать и не сдаваться, и однажды я пойму. Пойму не привычно и обычно, а пойму то, что спрашивал творец Упанишады. Ведь смог же я однажды понять этот вопрос, когда его задавал русский колдун!

Я понимаю, что не пойму этого вопроса Упанишады за один проход. У меня есть очень простое средство проверки истинности понимания. Когда речь идет об Упанишадах, понять означает достигнуть. Как Начикета.

Я пока не рассчитываю на это, я же только начинаю. Но я определенно отказываюсь от собственного понимания и сделаю все, чтобы понять учителя. А для этого я сначала запишу эту Упанишаду своими словами, чтобы упростить и начать с того, что мне уже доступно. Чем будет это переписывание? Своего рода, конспект, как принято сейчас говорить. Но на самом деле я применяю тут прием.

Если бы у меня было самомнение ученого, то я бы посчитал, что я вычленяю суть этого невнятного древнего памятника.

Но я психолог, и я вижу это иначе. Я не вычленю суть из Упанишады, а я пропишу ее смысл. Смысл – это то, что позволяет мне ею заниматься и извлекать пользу лично для себя. Это мой личный смысл. И значит, когда я буду сейчас переписывать Упанишаду своими словами, я впишу себя, свой «портрет» в ее текст. Вот что я сделаю.

На большой текст великой Упанишады, на ее огромное полотно, я наложу прорезь и буду читать только то, что в эту прорезь уместилось. Эта прорезь и будет моим портретом. Она отсечет все «лишнее». Это не лишнее в Упанишаде, это лишнее для сегодняшнего меня. Но в итоге я вынесу на бумагу и смогу рассмотреть то, как же я понимаю Упанишаду и ее вопрос. И тогда мне окажется возможным отбросить собственное понимание, ведь оно станет отдельным от меня!

Итак, вначале объясняется природа Тройственности Брахмана.

I – 3. « Следовавшие размышлению и йоге видели силу божественной сущности, скрытую [ ее ] собственными свойствами ».

I – 5. « Мы почитаем ее как реку с пятью рукавами, пятью истоками, могучую, извилистую, чьи волны – пять дыханий, чье начало – пять чувств ».

Это идет разговор о том, что мой дух направлен вовне, он захвачен собственной способностью воспринимать мир и творить образы. Об этом говорится и в 9 стихе:

I – 9. «[ Существуют ] двое нерожденных – знающий и незнающий, владыка и не владыка, ибо один, нерожденный, связан с воспринимающим и воспринимаемым предметом ».

Воспринимающий – это мой дух, Атман.

I – 8. « [индивидуальный] Атман связан, ибо по природе [он] – воспринимающий. Познав божество, он освобождается от всех уз ».

Итак, один Атман – воспринимающий образы, поставляемые чувствами (органами восприятия). Но есть второй Атман.

I – 9. « И [еще есть] бесконечный Атман, принимающий все образы, недеятельный ».

Какой из них деятельный, а какой недеятельный, я пока понять не могу, но ясно, что один воспринимает все образы, а другой эти образы показывает. И тот, что показывает, хоть и назван здесь также Атманом, обычно называется Пракрити или Прадхана, или «красная, белая, черная», поскольку состоит из трех гун – первооснов красного, белого и черного цвета – Раджаса, Тамаса и Сатвы.

И все эти имена в Упанишаде встречаются.