Людмила Юрилина - Путешествие в реальность

Обратное ощущение было в соборе Александра Невского. Я там совсем ничего не чувствовала, как будто в саркофаге ничего и нет. Я ходила туда дважды. Первый раз постояла у иконы – ничего. Меня это удивило. Решила, что дело во мне. Второй раз пришла туда через неделю, что-то потянуло. Увидела пожилого священника, около 70 лет, поняла, что хочу поговорить именно с ним, попросить благословения. Пока он был занят, я ходила возле икон, и одна из них – это была икона Неупиваемой чаши огромных размеров – просто притянула меня. Я долго стояла перед ней и почувствовала, как энергия идет от ее центра и входит в меня. Через какое-то время я поняла, что мне нужно, я была свободна, и она отправила меня дальше. Священник сам ко мне подошел и накинулся на меня: «Что ты ходишь здесь по храму как манекенщица по подиуму? Что ты делаешь здесь? Что хочешь, чего хочешь?» Я немного опешила от неожиданности, но с улыбкой ответила: «Я не манекенщица». Он: «Так подкрасишься, подмажешься, и сойдет». «Что ты от меня хочешь? А-а, забрать пришла?!» Я его не поняла и говорю: «Я пришла получить благословение. Благословите». Он: «А что у тебя есть: дом, машина? Что ты можешь дать взамен? Кто ты по профессии?» «Психолог». «А-а, как цыганка!» И все это время он держится за свой массивный крест с рубинами, гладит его и повторяет как заклинание: «С нищим поведешься, свое потеряешь». Так и ушел от меня, не благословив, повернувшись спиной, а я вижу, как поток золотой энергии уходит от него и входит в меня. Я поняла, зачем пришла, это и было мое благословение, которое пришлось забрать силой. Через несколько дней я снова приходила туда, посмотреть на этого священника, специально прошла у него перед глазами, но это был уже совсем другой человек – старец, который не узнает меня. Так что я получила все-таки благословение, забрала свое.

В тот же день в этом же храме купила у монашки монетку. Она сама подошла ко мне, спросив, что это такое. Я поняла, что это все неспроста. Это неразменный рубль, символ денег, финансовое благословение. Ведь не каждый день в туалете храма у монахини можно купить евро центы. Позже я просверлила в нем дырочку и целый месяц носила на шее. Самое интересно, что крест (символ Бога) и монета (символ Дьявола) прекрасно уживались на моей шее. Чувствовала я себя абсолютно комфортно с ними.

В ночь на Вознесение услышала голос: «И нарекаешься ты именем София». И крестили меня как Софию. Прошлого уже нет, и будущего еще нет. Весь месяц я находилась между небом и землей, искала возможность вырваться из тела. Была на грани. Меня ужасно притягивал дух воды, но близко к берегу старалась не подходить. Решила, я ухожу в монастырь. Для этого я хотела благословения, а перед этим нужно было исповедаться. Тогда я и сняла монету, потому что с ней меня на исповедь уж точно бы не приняли. Однажды мне сказали про подворье монастыря «Оптина пустынь». Это был храм, находящийся на набережной лейтенанта Шмидта. Я подумала, что примут меня там нормально, и пошла туда за благословением. Была служба по случаю Вознесения, я отстояла всю службу, затем длинную очередь к батюшке. В храме написала вторую записку «За упокой Людмилы» (первый раз писала раньше, в Смоленском храме). Так что стояла на собственном отпевании. Отец Олег, так звали батюшку, сказал мне то же, что и все предыдущие священники: «Ты такая-сякая, в монастырь идти и думать нечего, монастырь – та же тюрьма, дедовщина. Вам нужно исповедаться, рассказать о своей жизни, начиная с семилетнего возраста, отречься от буддизма, забыть про все». Благословения я от него не получила. Я поняла, что это уже не мое, и камень с души свалился. Больше я туда не приходила.

Все мое пребывание в Санкт-Петербурге можно условно разделить на два периода: до и после Вознесения. До Вознесения я просто отдыхала, но перед самим Вознесением поняла, что это был конец моего отдыха. Месяц не жила, а выживала: денег нет, ничего нет, иной раз не было ничего, кроме воды и хлеба. Мне все перекрыли. В конце мая – начале июня (прошел уже месяц после Вознесения) постоянно искала выход из тела. И я вышла из тела, но тут появилось новое тело. Я поняла, физически почувствовала, что на самом деле мое время еще не пришло. Ни с кем не хотелось общаться.

Моя мечта уйти в монастырь оказалась несбыточна, мне не суждено там быть. Уже когда я ненадолго вернулась в Сургут, мне окончательно дали это понять. Там нужно иметь смирение. А я слишком живая, слишком счастливая, чтобы уходить в монастырь. Со слов священника, там живут только несчастные или те, у кого действительно есть призвание.

В тот же период пришла мысль: «От меня Бог отвернулся». Я физически это почувствовала. Поняла, мне нужно исповедаться. Но для этого я должна найти своего священника, но найти его я не могла.

Однажды услышала от соседки о священнике-еврее, отце Михаиле. Поняла, это Он! Его самого я не застала, свою исповедь я написала в тетради, заняла она всего 4 страницы, тезисами там было написано примерно следующее. «С раннего детства помню все свои жизни, по прошлым инкарнациям была мужчиной, обижалась на Бога за то, что он засунул меня в женское тело, не могла его за это простить, плакала по ночам. Грешна, что в детских играх любила умирать, искала смерть и не находила. Грешна, что встречалась с Пресвятой Богородицей и получила от нее благословение. Грешна, что встречалась с Иисусом – он обучал, наставлял меня и передал мне эстафету. Грешна, что люблю Бога, во всем и в Дьяволе тоже вижу проявление Бога. Я познала Бога и Дьявола, и это одно и то же, все равно это Бог. Грешна, что не выдерживаю этот груз. Людмила ушла, а я просто женщина. Я больше так не могу, передаю все Богу»…

Я понимала, что должна отдать свою исповедь только отцу Михаилу. В церкви Иоанна Предтечи, пока ждала его, в третий раз поставила свечку за упокой Людмилы. Людмилу отпевали в третий раз. Там же, у Распятия, у меня началась истерика, с рыданиями все вырывалось изнутри, стоять я не могла, начались судороги, так и стояла на коленях и рыдала. Женщина подошла ко мне и спросила: «Кого же Вы так хороните?» – «Себя хороню. Себя прошлую». Женщина отвела меня на скамейку, принесла святой воды. Отца Михаила я не дождалась, отдала тетрадь с исповедью этой женщине с просьбой обязательно передать отцу Михаилу. «Да, да». «Я так больше не могу!» – с этими словами я выбежала из церкви.

Весь день провела дома. Состояние оцепенения. Ощущения завершения не было. Вечером впервые увидела лик Бога с Библией в руках. Он смотрел на меня. Я поняла: Бог ко мне вернулся. Мне стало так легко, и я уснула.

Накануне Троицы (в субботу) я снова пришла в церковь Иоанна Предтечи, хотела получить благословение от отца Михаила. Шла служба. В первый раз в жизни мне захотелось поцеловать крест. Но я не могла двинуться с места. Позже поняла, почему. Вышел служка и встал рядом со мной с тарелкой священных хлебцев – «тела Христова». В тот момент поняла, почему не могла идти к кресту раньше. Ведь если бы меня там рядом не было, то хлебец мне просто бы не достался. Было такое чувство, что меня никогда не кормили, но я насытилась своим кусочком, а потом мигом помчалась целовать крест. Такое блаженство. Я очень хотела благословения, и священник меня благословил. Я увидела над собой золотой крест и золотой ободочек, все это выглядело как праздничный головной убор у священников. Мне стало очень хорошо оттого, что мне сами дали это благословение, ничего при этом не спросив и не требуя. Отца Михаила я так и не видела.