Сергей Степанов - Что написано на роду? Сценарий вашей судьбы

Еще более простой опыт проведен автором этих строк на собственном примере. Начать с того, что зовут меня так же, как моего отца (причем даже по отчеству), – Сергей Сергеевич Степанов. Отец, которого ныне уже нет в живых, был одним из двух детей в семье, сам рано потерял отца, поздно женился и имел единственного сына. Получил техническое образование, всю жизнь проработал инженером. Был человеком сугубо практического склада ума и высоких, хотя и далеко не реализованных амбиций. Я, его единственный сын, похоронил отца в зрелом возрасте, женился в двадцать с небольшим, имею двух детей. Технически абсолютно бездарен, зато с известными гуманитарными склонностями. Амбиции весьма умеренны и по большей части реализованы. Помимо того, что естественным образом роднит любых отца и сына, независимо от их имен, налицо два совершенно разных характера и две несхожих судьбы.

В дополнение к этому я провел несложное изыскание с помощью Интернета. С удовольствием обнаружил несколько ссылок на собственные работы (помимо этого – еще десятки незакавыченных цитат, что отчасти уязвляет, но отчасти и льстит), а также пару упоминаний об еще одном психологе по имени Сергей Степанов. Этот коллега-тезка-однофамилец (к тому же еще и ровесник) мне хорошо известен, мы знакомы, даже учились на факультете психологии МГУ с разницей в один год. Этим сходство и исчерпывается. В остальном сходства не больше, чем между Иваном Петровым и Семеном Сидоровым. Из Всемирной сети я также узнал о существовании еще по крайней мере двух примечательных тезок-однофамильцев: один Сергей Степанов – «широко известный в узких кругах» музыкант авангардной ориентации, другой – член думской фракции КПРФ. Из архива новостей удалось также узнать о том, что некий Сергей Степанов в свое время оказался арестован японскими властями вместе с траулером, которым командовал, а другой – стал жертвой бытового несчастного случая в Москве.

Не стану развивать эту обширную тему, ибо любой читатель легко может проделать то же самое с тем же результатом – припомнить или отыскать десятки знаменитых и заурядных своих тезок и однофамильцев, которые, как выясняется, похожи не него и друг на друга не больше, чем носители любых других имен.

Что же это значит? Только то, что разные люди, носящие одно и то же имя, могут быть совершенно несхожи как своим личностным складом, так и судьбой. Наивно полагать, будто некая конкретная Анна разделит (хотя бы в общих чертах) судьбу всех прочих Анн – просто в силу того, что у всех у них разная судьба. Однако, в зависимости от того, почему и зачем именно ей было дано именно это имя, в ее личной судьбе кое-что все-таки может быть предопределено. И ее жизненный путь, скорее всего, будет отличаться от жизненного пути какой-нибудь Анжелики, не говоря уже про Фатиму или Брунгильду. В чем же здесь дело?

Удивительно, но во многих языках слово «судьба» родственно словам «давать имя». Латинское «фатум» (судьба) восходит к слову «фари» (произнести, сказать). В русском языке слово «рок» идет от глагола «рече», нарекать. То есть, выходит, как нарекли, такую судьбу и определили.

Но можно ли, поменяв имя, изменить и роковой ход событий?. Человечество изобретало немало способов подобной борьбы с неудачами. Например, древние римляне считали, что для этого достаточно написать имя человека в зеркальном изображении и оно перестанет диктовать свои «условия». Возможно, и с этим связан обычай брать псевдоним, который идет от надежды, что с новым именем больше повезет. Кстати, отсюда и закон, сохранившийся до наших дней у священнослужителей, монахов, членов тайных обществ: меняя образ жизни, менять и имя. В процессе многих психологических тренингов участникам также предлагаетсяч выбрать себе новое имя взамен своего собственного, чтобы почувствовать себя другим человеком. Ибо слишком многое для нас эмоционально связано с теми звуками, которыми мы зовемся с малых лет. А почему так зовемся?

В прежние времена человек мог получить имя в соответствии со своим днем рождения. Родился в день, когда во времена оно распяли великомученика Елпифидора, – получи его имя, а самого святого – в покровители. Потому, кстати, и традиция празднования дня рождения – в наших краях сравнительно недавняя. Прежде праздновали именины, ибо это было фактически одно и то же.

Позже надо было соответствовать совсем иным канонам. В честь вождя мирового пролетариата Вилены и Владлены множились тысячами. А могли и Индустриализацией дочку назвать. В тридцатые пошли Сталины. Поболе стало Светлан, ибо так звали дочку Отца Народов.

Дальше мода менялась все поспешнее. Эпоха борьбы с космополитизмом разродилась легионом Кириллов, Мефодиев и Аграфен. Юрии в невероятных количествах – в честь первого космонавта, Индиры и Саманты – в честь погибших героинь. Изауры уже подрастают – первый слезоточивый сериал вышел на наши экраны лет пятнадцать назад. Нынче в большой моде Анжелики, Дианы, Кристины, Стеллы… Очень уж родителям хочется казаться европейцами. Удастся ли – как знать… Но лузгать семечки Кристина, в самом деле, вряд ли станет.

То есть идеи о связи имени и судьбы кое в чем (правда, в очень малой степени) основаны на реальных наблюдениях. Известно, что дети с выдающимися именами чаще совершают самоубийства. Но дело тут не в том, что имя подтолкнуло. Просто с малолетства на ребенка было возложено слишком много ожиданий, и можно надорваться, пытаясь им соответствовать.

Когда мать называет малыша именем трагически погибшего супруга, она неосознанно накладывает на него обязательство быть таким, как отец. И попробуй не соответствовать! Если отец настаивает, чтобы сына назвали его именем, очевидно, что ему хотелось бы видеть в мальчике свое и только свое продолжение. Если девочку Агату бабушка настойчиво величает Агафьей, значит бедная девочка долгие годы будет жить на острие раздоров «западников» и «почвенников».

Важно и то, как зовут ребенка в семье. Дима наверняка вырастет сильнее, самостоятельнее и крепче, чем Митя, которого родители скорее всего воспитывают мягким и чувствительным (не говоря уже про Митюшу). А крепче других на ногах будет стоять привыкший с малолетства зваться Дмитрием, без всяких уменьшительно-ласкательных излишеств.

В наши дни предпринимаются разные попытки расшифровать значение имени. Б.Хигир дает интуитивные характеристики, во многом основанные на житейских наблюдениях; С.Шестопалов предлагает астронумерологический подход, А.Киладзе – символический. Есть и попытки фонетического анализа, доходящие до анекдота – одного англичанина, не знавшего русского языка, спросили, дал бы он дочери имя Телятина, и он согласился – очень благозвучное имя. Беда в том, что во всех названных случаях получаются довольно сильно различающиеся значения одних и тех же имен.