Ольга Маховская - Женщина может все. Байки психологинь

По иронии в тот день мне позвонила знакомая корреспондентка одной из центральных газет. Нужно было прокомментировать новость: пенсионерка Лидия Попова очень любила собак, охраняла их от милиционеров, а когда те напали, по ее словам, на одну из бездомных сук, «нанесла им тяжелые телесные повреждения», за что ее и привлекли к суду. А суд привлек широкое общественное внимание.

– Ты понимаешь, она считает, что собаки и так стерилизованы, потому не представляют никакой угрозы для общества.

– Если я что-то понимаю, то стерилизованные собаки не могут размножаться, но загрызть они могут до смерти и в стерилизованном состоянии.

– Так ты против собак в городе?

– Нет, конечно, часть из них спасает нас от одиночества. Собака кажется последним другом и надежной для тех, кому надеяться не на кого. Но ты же помнишь, недавно был очередной ужас: домашний хищник загрыз мальчика, сына своих хозяев, когда тех не было дома?! Я по-простому считаю, что собаки не люди и, как все животные, должны жить в специальных домиках. Когда идешь по улице, иногда не поймешь, кто в городе хозяин.

– Ну а что напишем про милиционеров? Как тебе эта история об избиении трех молодых парней одной пенсионеркой?

– Да я вполне могу себе представить, что одна одержимая и разъяренная пенсионерка может серьезно поранить беззащитных милиционеров. Им же в голову не могло прийти, что она бросится на них нападать, они, небось, и не сопротивлялись. А потом мне эта история не нравится, знаешь чем?

– Чем?

– Тем, что в ней собаки оказываются важнее, чем милиционеры. Как бы мы ни относились к ментам, они все-таки люди, и шанс на их перевоспитание заведомо выше, чем шанс сделать человека из неразумного пса.

– Значит, ее напрасно отпустили?

– Кого?

– Лидию Попову. Суд остановлен.

– А что удивляться? У нас вся политическая элита – собачники. Им легче принять гуманный закон о защите собак, чем утвердить бюджет для одиноких мамаш. Думаешь, наш суд конъюнктуру не чувствует? Тем более, что собаки в стране, тут ты права, популярнее милиционеров. – Я вздохнула и добавила для убедительности: – А также психологов и журналистов. А главное, дороже стоят!

Что-то в этой истории было виртуальное. То ли этот представитель виртуальной власти, депутат, то ли секс по телефону (вроде и не секс, но и не любовь)… И этот мальчик Гена, которому придется ехать в колонию не от хорошей, а от собачей жизни, причем по трехэтажным причинам, потому что и он тоже непонятно кто – то ли гражданский муж, то ли приемный сын, то ли работник, с которым у Анны были сексуальные контакты. А главное, общая композиция разваливалась: каждый из участников истории мог вполне вести независимое существование, а не сбиваться в стаю с теми, с кем он мало лепится по определению. Все объявляли о своей готовности заботиться о других, но беспокоились, прежде всего, о себе. Желание помочь человеку пропорционально нашей собственной потребности в любви и заботе.

Мегаполисы – это зоны дефицита любви. Здесь все задыхаются не столько от нехватки кислорода, сколько от нехватки любви и поддержки.

Мы все, взрослые и дети, одичали: родители ушли из своих стай в поисках новых, более справедливых законов и вожаков, а наши дети и вовсе выросли в диких джунглях, среди одиноких бродячих псов. Они только слышали о стаях и, глядя на сильных, выживших в битве за жизнь родителей, не верили, что может быть что-то хуже, чем это злобное, отдельное существование, неприкаянное шатание от огня к огню в поисках временного прибежища и одноразовой любви.

Одно из ощущений, которые я вынесла, можно сказать, нахваталась как собака блох, после визита элитной больницы и бешеной прогулки по лесу, так это ощущение несправедливости. Зачем я занимаюсь людьми, если можно распрекрасно заниматься собаками и жить себе припеваючи, планировать замужество за молодым депутатом, прохлаждаться в отдельном боксе и строить в нитку целую бригаду врачей, сделать, между прочим, липосакцию, как эстрадная звезда, и вызывать к себе неслабого такого психолога, за которым другому еще придется побегать на задних лапах?

Собакам тоже хорошо: если попасть в хорошие руки, к какому-то депутату или президенту страны, можно считать, что жизнь удалась на все сто. По сути, собаки выполняют ту же функцию, что и психологи: спасают людей от затягивающегося вокруг шеи, как удавка, одиночества. Верно говорил Дейл Карнеги: «Собака зарабатывает себе на жизнь тем, что дарит людям любовь. Она – единственное животное, которому для выживания не нужно работать».

Эту историю рассказала мне брачный агент. Брачные агенты, как известно, претендуют на роль стихийных психологов. Но Аня относилась к своей работе более серьезно. Она советовалась с настоящим психологом Романом. Можно даже скаламбурить: «У нее был легкий роман с этим психологом», который, кстати, был женат. А еще у нее был сын Гоша десяти лет. Но Бог с ними. История эта совсем про других людей.

Однажды к нам в агентство завалил непонятный субъект. Обычно уже по внешнему виду можно узнать, чем человек занимается, готов ли он к счастливому повороту судьбы или пришел подтвердить свои самые худшие предположения и прогнозы. А этот – странный. Одет по-шпионски. Шляпу не снимает, воротник не опускает. Ведет себя настороженно. Осмотрел помещение. Прошел к окну. Переставил цветочный горшок. Хризантема с Максимом, с которыми он даже не поздоровался, замерли с раскрытыми ртами. Максим напрягся, как тигр, всегда готовый броситься на незваного гостя. Это одна из его негласных функций.

После большой паузы наш посетитель таки выдал:

– Допустим, меня зовут Андрей.

– Допустим, я Нина Петровна.

– Я долго жил и работал за границей.

Максим в нетерпении пытался форсировать разговор:

– Ну и?..

– Было очень опасно. Такая судьба не для всякого. Да что вы понимаете…

– Сейчас поговорим и все поймем, – стала успокаивать его Хризантема.

– Мы можем поговорить конфиденциально? – шепотом попросил Андрей, давая понять, что Максим его бесит. Я его понимаю. Макс своим упрямством перешибет любого преступника.

Хризантема и Максим переглянулись. Макс покрутил у виска и ушел, не испытывая никакого интереса к посетителю.

И тут же Андрей схватил альбом с фотографиями невест, который обычно лежит на столе у Хризантемы.

– А вы, значит, Нина Петровна, брачное агентство? Богатая клиентура! Все проверим. По высшему разряду!

Хризантема попыталась отнять альбом у Андрея. Тот не отдавал.

– Морально устойчивы? – спросил он Хризантему.

Эта-то фраза мне и показалась ключевой в образе визитера, обратила мое внимание, когда Хризантема описывала первый визит Андрея. «Морально устойчив. Характер нордический». Узнаете?