Лариса Ренар - Эликсир любви

– Варя, а чего хочешь ты?

– Я? Хочу, чтобы раздался стук в дверь и вошел тот, кого я любила!

Не успела Аннушка уточнить, «кого же я любила», как мы услышали стук в дверь. От неожиданности мы подпрыгнули, ахнули и схватились за сердце. И хотя еще было только пять часов дня, испуганно переглянулись. «Неужели Камилль решил отыскать меня и вернуться?» – мелькнула у меня сумасшедшая мысль. Но Аннушка уже открывает дверь, и в дом входит молодой человек. Высокий и худой, тонкий в кости, с очаровательной ямочкой на правой щеке, с русыми длинными волосами и слегка длинноватым носом, который его совсем не портил, он походил на Леля. В серых глазах плясала добрая улыбка, но при этом чувствовалась спокойная мужская сила в его низком голосе. «Такому мужчине можно рассказать о чем угодно», – мелькнула у меня мысль.

– Арсений Святославович, профессор Санкт-Петербургского университета, ваш новый сосед! – представился он. – Я давно мечтал познакомиться с Софьей Николаевной Илларийской и, увидев свет в окнах, решился зайти без приглашения!

– Я ее племянница Варвара Васильевна Ренар, а Анна Васильевна Червонова – ее крестница. Тетушка осталась в Петербурге, а мы сбежали сюда на две недели от городской суеты.

– Мудрое решение. Я тоже сбежал, правда, на все лето. Пишу исторический роман!

– О чем? – включилась Аннушка в разговор.

– Об инициирующей силе женщины и традициях этрусков. Это единственная древняя народность, где женщина имела равные права с мужчиной, принимала участие в военных походах и в заседаниях, где она была и возлюбленной, и женой. Легенды говорят о том, что пока этруски владели древнем обручем женской силы, их женщины обладали колоссальным влиянием и были непобедимы. А так как славянские женщины – потомки этрусских, то им дано внутреннее знание, как наделять своих мужчин силой, как быть и страстной, и нежной, и гордой, и теплой.

Я затаила дыхание, слушая Арсения Святославовича.

– А что случилось с обручем?

– Его захватили греки, создав легенду, что этот обруч принадлежал Афродите, и хранили в афинском храме. Но потом следы реликвии затерялись.

Мне хотелось рассказать Арсению (так я сразу стала назвать его про себя, а вскоре мы все трое перешли на имена), что тетушка нашла обруч и этот обруч у меня, но я прикусила язычок. Мне хотелось понаблюдать за нашим новым знакомым. Удивительно, думала я, что каждый из тех, кто встречается мне, становится моим учителем, словно добавляя кусочки мозаики в целостную картину мироздания.

– Простите, сударыни, увлекся, – смущенно улыбнулся Арсений. – Был рад знакомству и всегда к вашим услугам. Разрешите откланяться!

Когда Арсений вышел, Аннушка взглянула на меня:

– Варя, мне кажется, что после замужества я жила в добровольном заточении. В мире так много интересного, а я сидела в четырех стенах, занимаясь какими-то житейскими мелочами.

– Аннушка, это пока Ванечка маленький.

– Нет, если бы не письмо его пассии, я бы так и просидела всю жизнь, растворившись в повседневных заботах. А жизнь, оказывается, так увлекательна!

2006

– А жизнь, оказывается, так увлекательна! – Карина вертелась вокруг своей оси на главной площади Керкиры, пытаясь охватить одним взглядом и старинную крепость, и раскинувшийся парк, и лазурное море, и английский дворец, и длинную галерею с бесчисленными кофейнями. Мы решили провести вечер в городе, погулять и поужинать.

Бредя по узеньким улочкам Керкиры, мы рассеянно скользили взглядом по витринам маленьких магазинчиков. Простенькие летние сарафаны и футболки радовали своими радужными расцветками и обещанием теплых дней.

– Даже не верится, что еще вчера мы были в дождливой Мос… – остановившись на полуслове, я осознала, что говорю с пустотой.

В панике оглянулась, ища глазами Карину. И увидела… Замерев около витрины, моя спутница завороженно смотрела на ярко-розовый сарафан. Солнечный луч, заблудившись в легких складках, ласкал нежнейший шелк, оставляя за собой мерцание.

– Пойдем! – выдохнула Карина, не выходя из оцепенения. Судя по всему, она даже не заметила моего исчезновения и того, что я уже успела дойти до конца улочки и вернуться. Войдя в магазин, в том же трансовом состоянии Карина указала материализовавшейся в ту же секунду улыбчивой продавщице на платье. Видимо, прочитав в глазах клиентки неудержимое желание, продавщица молниеносно сняла платье с манекена в витрине и трепетно понесла его в примерочную. Не прошло и двух минут, как в распахнувшейся двери примерочной предстала Карина, похожая на только что распустившийся экзотический цветок, бесстыдно демонстрирующий миру свою яркость. Чуть смугловатая кожа Карины мерцала в обрамлении ярко-розовых лепестков ниспадающего шелка. Губы словно изнутри наполнились сиянием, а глаза стали еще темнее и блестели.

– Ах! – одновременно воскликнули я и продавщица, не в силах отвести взгляд от представшего перед нами видения.

– Лара, переведи, пожалуйста, что я в нем и останусь! – протягивая деньги продавщице, Карина скрылась в глубине примерочной, чтобы забрать джинсы и майку.

Через десять минут мы уже шествовали по мостовой, ловя на себе восхищенные взгляды мужчин. Узкие старинные улочки, вымощенные камнями, отполированными веками, были наполнены запахами кум-куата, кофе, оливкового мыла и готовящейся пищи, беспечным щебетанием снующих туристов и громкими приглашениями заглянуть в ресторан, звучащими на всех языках. Наткнувшись на крохотный ресторанчик, мы почувствовали, что проголодались.

Спрятавшийся среди магазинчиков ресторан состоял буквально из восьми столиков, приткнувшихся с двух сторон улочки. Столики были накрыты белыми скатертями, выделяющимися на фоне потемневших от времени стен домов с синими ставнями и розовыми цветами герани в горшках. Мы сели за столик, примостившийся около колонны, позволяющий наблюдать за всеми и в то же время выставляющий на всеобщее обозрение яркое платье Карины. Люди проходили мимо нас, поднимаясь вверх по широким ступеням, ведущим еще дальше в глубь города.

Заказав креветки и белое домашнее вино, мы рассуждали о страсти женщин к новым нарядам, поднимающим настроение и настраивающим на романтический лад. Если женщина решает что-то поменять в своей жизни, то первое, что она делает, – покупает новые наряды. И тогда платье становится не просто куском материи, а знаменем перемен, действительно «знаменующим» приход чего-то нового, возможность изменений и ожидание чего-то хорошего.

– Еще бы рядом любимого мужчину, и жизнь совсем наладилась бы… – мечтательно протянула Карина, улыбаясь всем и никому. Запнувшись об ее улыбку, высокий темноволосый мужчина с огромной сумкой на плече остановился на несколько секунд, что-то говоря официанту, не отрывая взгляда от Карины. «Bella», – уловили мы в шуме улицы, но мужчина тут же растворился в толпе.