Лариса Ренар - Эликсир любви

Домик был сделан из бревен и походил на сказочную избушку. Войдя через небольшие сени, мы сразу попали в просторную кухню с голландской печкой, украшенной сине-белыми изразцами и посудой из Гжели. Я ожидала увидеть простую обстановку и была поражена, увидев роскошную гостиную с пушистым ковром и мягкими диванами. Из гостиной одна дверь вела в спальню.

– Как уютно! – повернувшись к Сергею, воскликнула я.

– Да, мой приятель любит Петровскую эпоху и постарался воссоздать некоторые элементы.

– А ты умеешь топить печку?

– Конечно, настоящий мужчина не даст своей девушке умереть от холода!

– И сколько времени это займет?

– Ты про согревание девушки или про растапливание печки?

– Я про печку! – возмутилась я.

– Думаю, пока мы гуляем, дом нагреется!

Я смотрела, как Сергей на улице точными движениями нарубил щепки и растопил печку. Огонь весело затрещал, и сразу повеяло уютом и домом.

– Ну что же, Варя, можно идти!

Мы шли по лесу, болтая о пустяках. Я нашла на березе огромный гриб чагу и попросила Сергея срезать его, сама не зная, зачем он мне понадобился. Мы лакомились чуть подмерзшей рябиной и даже кое-где находили алые ягоды клюквы.

– Как же я проголодалась! Боже, уже три часа, немудрено, что я так хочу есть! – морщась от кислого вкуса клюквы, воскликнула я.

– Тогда пойдем, буду кормить свою девочку! – И Сергей развернулся в сторону дома.

2006

– Сейчас мы будем вас кормить. – Богдан торжественно достал сковородку и высыпал в нее принесенные мидии. Мужчины были страшно горды тем, что им удалось нарезать на ближайших от берега камнях моллюсков.

Они поплыли туда с сеткой, которой их снабдил шкипер, и ножами. Мы следили, как каждый из них что-то делал около камней, пока где-то через полчаса они наконец не поплыли обратно. Когда Антон и Богдан поднялись на борт, мы с Каринкой ахнули – их руки и ноги все были в мелких порезах от острых камней, но глаза сияли. И две сетки были наполовину заполнены мидиями. Шкипер забрал улов и стал над ним колдовать. А мы, взяв йод, пошли каждая спасть своего героя.

– Господи, Богдан! Как же вы умудрились так пораниться? – смазывая йодом ранки, я покачала головой.

– Я даже не заметил, азарт добычи так заразителен!

– Представляю!

– Нет, не представляешь, я это делал, надеясь, что истинная награда ждет героя сегодня вечером!

– И что же это будет за награда?

– Поцелуй прекрасной дамы!

– Я могу поцеловать тебя сейчас! В щечку!

– Поцелуй в щечку зачтем как обещание более серьезной награды!

– До вечера еще так далеко, – протянула я, – мало ли что может случиться!

– Да, например, может случиться обед, судя по запаху.

– И судя по дыму!

– Первый раз вижу такую жаровню для барбекю, прикрепленную прямо к борту яхты!

– Надеюсь, мы не сгорим!

1906

– Надеюсь, дом не сгорит! – воскликнула я, увидев, что дым валит не из трубы, а прямо из того места, где кровля соединяется с трубой. И оттуда же появлялись маленькие огоньки пламени.

– Может сгореть! – Сергей на секунду остановился, думая, что же предпринять, и, видимо осознав, что происходит, бросился к дому. – Нельзя терять ни секунды! Где же ведра?

– В сенях! – прокричала я вдогонку, не понимая, чем могу помочь. Время словно остановилось, и все стало происходить словно во сне!

Вот Сергей промчался с ведром к колодцу и, зачерпнув воды, поднялся по приставной лесенке на чердак, стараясь изнутри черпаком залить языки пламени. Казалось, что огонь поутих, но пока он спускался к колодцу и приносил следующее ведро, огонь разгорался опять. Когда он промчался мимо меня в четвертый раз, я словно очнулась от охватившего меня оцепенения и сама побежала к колодцу, подавая ему наверх ведро с водой. Сергей уже не тратил время на черпак, а просто выплескивал воду из ведра, заливая и огонь, и себя. Я доносила ведро до лесенки, а он, поднимаясь, выливал воду на то затихающий, то разгорающийся с новой силой огонь. Через полчаса мы потеряли счет времени, просто, как в трансе, передавая друг друга эти два ведра, и когда нам показалось, что мы уже ничего не можем сделать и сейчас пламя охватит всю крышу, и домик сгорит, огонь вдруг сдался и успокоился.

– Неужели мы победили? – тяжело дыша, мы стояли насквозь мокрые, не чувствуя тел, с изумлением смотря на свои руки, покрытые синяками и ссадинами.

– Варя, срочно снимай с себя всю одежду, иначе ты простудишься, я разотру тебя спиртом. Надеюсь, здесь должна быть где-нибудь бутылочка спирта. – И Сергей ушел в глубь дома на поиски.

Дом совершенно не пострадал, только вдоль одной из стен виднелся небольшой подтек. По-видимому, мох, заполняющий перекрытия, впитал всю воду, но самое главное, что в доме было тепло.

– А ты уверен, что я не смогу это сделать сама? – увидев Сергея, несшего темно-зеленую бутыль мутной жидкости, запаниковала я.

– Варя, сейчас вопрос идет не о приличиях, а о выживании, так что раздевайся, – скомандовал Сергей. Ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Осторожно он начал втирать настойку в мое тело нежными, но сильными движениями. Голова стала свинцовой от навалившейся усталости, и в какой-то момент остались только горячие руки Сергея и жар, разливающийся по телу. И я уже не поняла, когда этот жар превратился в жар желания, и я лишь чувствовала его руки, его губы, наши сплетающиеся тела. И были уже неважны все запреты, отброшены все сомнения, забыты все наставления. Мы любили друг друга так, когда уже неважно, что было в прошлом, и неважно, что будет в будущем.

2006

И в этот момент, когда двое становятся одним, когда вдруг чувствуешь, что все создано только для тебя – соответствие форм, соединение дыхания, совпадение ритма, когда все так, как именно мечталось и хотелось, и слова те, и движения, и это рвущееся наружу наслаждение от каждого прикосновения, от каждого вдоха, запаха его кожи, от каждого поцелуя, от каждого толчка внутри тебя, в этот момент вдруг понимаешь, что такое полное слияние, и все становится неважным. А важен только этот мужчина, только этот пульсирующий жар внутри тебя, только эта животная сила, которой невозможно не подчиниться, и, подчиняясь, понимаешь, что в этой покорности и есть величайший смысл соединения женского и мужского…

Я совершенно забыла, как Маша учила дышать, и просто растворилась в происходящем. И только в последний момент сознание включилось, посылая команду телу сжать интимные мышцы как можно сильнее, чтобы поднять расплавленный поток страсти в свое сердце и направить в сердце Богдана. Что было потом, я не помню, но я очнулась от чувства, что из моего сердца вверх поднимается столп белого цвета, и из груди Богдана тоже, и эти два столпа сливаются в единый поток, устремленный вверх. Напуганная и одновременно пораженная увиденным, я тихонько встала и начала одеваться.