Даниел Бергнер - Чего хотят женщины? Наука о природе женской сексуальности

Вот одно из доказательств: если сразу после того, как крыса завершила длительный сеанс спаривания, оставить ее одну в новом помещении, она свяжет его с только что пережитым сексом. Затем, когда ей предоставляется выбор между этим новым помещением и каким-то другим, она предпочитает проводить время в том, которое связано со спариванием. Крыса делает этот выбор, даже если открыто дополнительное помещение, более привлекательное с самых разных точек зрения, например оно более темное, что обеспечивает крысе – ночному животному – ощущение безопасности. Если провести этот же тест с самкой, которая только что пережила быстрое, не удовлетворяющее ее сношение, она позднее выберет темное пространство.

Одна из аспиранток Пфауса недавно провела эксперимент и сняла на камеру непосредственную демонстрацию страсти крысы – мотивацию, являющуюся следствием ожидания награды. Все происходило так же, как и у людей. В кабинете Пфауса, расположенном несколькими этажами выше лаборатории, он показал мне этот фильм. Студентка взяла самку крысы и крошечной кисточкой погладила ее клитор, который высовывался из гениталий и напоминал маленький кончик ластика. Она погладила его несколько раз, а затем положила животное обратно в клетку. Крыса стремительно высунула нос из открытой дверцы, схватила зубами белый рукав халата лаборантки и потащила руку женщины внутрь клетки. Студентка снова погладила кисточкой клитор крысы и снова положила ее на место. И снова грызун укусил ее за рукав, притягивая руку, – это было недвусмысленное сообщение о том, что она жаждала продолжения. И так было много раз.

Когда мы смотрели фильм, Пфаус упомянул об анатомических особенностях, которые полностью искажали наше представление о клиторе как крысы, так и человека, вплоть до последнего десятилетия. У этого органа есть довольно крупные расширения внутри, имеющие форму луковиц и крыльев. Значительная их часть размещается прямо позади передней стенки влагалища. Тем не менее все эти пронизанные нервными окончаниями образования не попали в поле зрения современных анатомов, которые либо не замечали их, либо не придавали им никакого значения. Казалось, наука преднамеренно занижала значение этого органа, метафорически отсекая его. Это было еще одно подтверждение преуменьшения женской страстности. В конце 90-х годов Хелен О’Коннелл, австралийский уролог, подробно изучила все разрастания этого органа. Она отстаивала его чувствительность к давлению через вагинальную оболочку. Именно эта чувствительность, возможно, отвечала за вагинальный оргазм и предположительно объясняла значимость легендарной и столь широко обсуждаемой точки G. О’Коннелл весьма нелицеприятно отзывалась о предвзятости ее научных предшественников. Она говорила: «У них все сводится к идее, что один пол – сексуальный, а другой – репродуктивный».

Казалось, наука преднамеренно занижала значение клитора, метафорически отсекая его. Это было еще одно подтверждение преуменьшения женской страстности.

Затем Пфаус разделил пластмассовую модель человеческого мозга, погрузив пальцы в ее складки. Он говорил о нейромедиаторах, которые устанавливают границы эроса как для женщин, так и для мужчин. Либидо в некотором смысле двухъярусное. Есть нижний уровень, на котором гормоны, выделяемые яичниками и надпочечниками, с кровотоком попадают в мозг и вызывают производство нейромедиаторов мозга. То, как именно это происходит, а также сколько гормонов необходимо, чтобы процесс шел достаточно активно, по-прежнему остается тайной. Есть и высший уровень – сам мозг, область нейромедиаторов. Именно эта биохимия, а не низшие гормоны, формирует страсть.

Дофамин – его атомы похожи на головку с антенной и остроконечным хвостом – в некотором смысле является молекулярным воплощением страсти, его главной химической составляющей. Он попадает в различные участки мозга и присутствует в бесконечном множестве сочетаний с другими нейромедиаторами, вызывая самые разные эффекты – от регуляции моторики (дрожь и медлительность страдающих от болезни Паркинсона является следствием нехватки дофамина) до памяти. Но дофамин лежит в основе страсти, и благодаря своему мини-ножу для нарезки тонких слоев ткани Пфаус смог сосредоточить наблюдение на двух крошечных участках мозга – медиальной преоптической и вентральной областях. Он заявил, что они являются сердцем дофаминной сексуальной системы, «эпицентром желания».

Из этого примитивного эпицентра дофамин распространяется по всему организму. «Выплеск дофамина – удовольствие от страсти, – продолжил Пфаус. – Это усиление любых ощущений. Это вдыхание запаха футболки любимого, это начало полового акта, это желание обладать, это желание большего».

Все же для того чтобы возбуждение, вызываемое дофамином, было направлено на определенный объект, чтобы оно ощущалось как желание, а не как обрушение в хаос, оно должно работать в гармонии с другими нейромедиаторами. Обязательно должен присутствовать серотонин. В отличие от интенсивного драйва, создаваемого дофамином, серотонин создает ощущение насыщения. Накормите самку крысы антидепрессантами, например SSRIs [8], которые поддерживают серотонин, и самки будут тратить меньше времени на ухаживания за самцами. Они также будут меньше изгибать позвоночник, меньше поднимать зад во время спаривания.

Пфаус подчеркнул, что очень важно осознавать ценность серотонина. Он не просто удерживает человека от депрессии. Этот нейромедиатор также позволяет лобной доле мозга, а точнее, его префронтальной коре – области планирования и самоконтроля – эффективно работать, осуществляя то, что известно как «исполнительная функция». Серотонин сокращает остроту потребности и импульсивность, позволяет действовать осмысленно и правильно. Однако если серотонин действует активнее дофамина, то женщина, занимающаяся любовью, скорее будет думать о планах на следующий день вместо того, чтобы чувствовать, как ее захлестывает страсть. При правильном балансе между серотонином и дофамином эротическая энергия не будет смещаться в сторону завтрашних дел, однако и мозг не погрузится в эмоциональный хаос. Когда лобная доля и часть коры, отвечающая за либидо, находятся в гармонии, желание обретает форму и силу.

Действуя ножом для нарезки срезов, толщина которых не больше микрона, Пфаус никогда не был так близок к полному пониманию взаимодействия нейромедиаторов. Но третий тип трансмиттера, важный для эроса, – опиаты, количество которых возрастает при оргазме, – достигает пика в тандеме с драйвом от дофамина, поэтому беглый взгляд на мускулистую грудь любовника или чтение эротической литературы не дают большой волны опиатов. Описывая удовольствие, Пфаус говорил о самых мощных вариантах опиатов, добываемых из мака: морфий, героин. Отправьте эти наркотики в мозг, и вы получите полное удовлетворение, намного более сильное, чем чувство благополучия, обеспечиваемое серотонином. При этом подавляется как область, отвечающая за исполнительные функции, так и центр, ответственный за либидо. Управление и драйв сводятся к нулю. При оргазме этот процесс менее мощный, прилив опиатов быстро снижается до менее значительного уровня, а тем временем парадоксальный процесс гаснет. Даже когда опиаты тормозят текущую мотивацию, они готовят мозг к новым порциям мотивации, поддерживая систему выработки дофамина. Оргазмы одновременно подчиняют мозг и учат его стремиться получать больше оргазмов. Возможно, это происходит даже независимо от оргазма. Пфаус не мог быть уверен, что его самки крыс достигали оргазма. Он наблюдал силу опиатов в своей лаборатории. Введите самкам крыс препарат, который блокирует этот экстаз, и они вообще потеряют желание заниматься сексом.