Наталья Краснова - Принцесса на всю голову. Почему мы влюбляемся в сказочных дураков

Сказала, обернулась белой лебедью и улетела в окно.

Долго ли, коротко ли, а пришел Иван-царевич к избушке. Стоит та избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается.

Говорит Иван-царевич:

– Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!

Избушка по его слову повернулась к лесу задом, а к нему передом. Вошел Иван-царевич в избушку и видит: лежит на печи баба Яга – костяная нога.

Увидела она царевича и говорит:

– Зачем ко мне пожаловал, добрый молодец? Волей или неволей?

– Ах, баба Яга – костяная нога, ты бы меня накормила прежде, напоила да в бане выпарила, тогда бы и выспрашивала!

– Да ты че, поганец, охамел, что ли? Ты как со старшими разговариваешь, ирод ты поганый!

– Да я как бы… это… по сказочным правилам же так надо общаться с тобой… с вами… ой, с Вами. – Мозг у Ивана-царевича вдруг начал дико сбоить, как будто вся матрица сказки рассыпалась на ячейки.

Баба Яга ловко спрыгнула с печи, одернула свои цветастые юбки и направилась в угол избы разгребать утварь.

– Я вот чего хотел: мне бы жену свою, Василису, спасти, – уже менее уверенно попытался продолжить диалог Иван-царевич.

Баба Яга на секунду прекратила шуметь горшками, замерла. Иван почуял, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Тревожные мысли роились у него в голове. «Сейчас эта ведьма накинется на меня и загрызет… или изнасилует. А потом загрызет. Хоть бы сразу загрызла…»

– Кому ты нужен, худосочный! У тебя мяса на один зубок, а уж про секс-то я и думать не думаю лет двести как, – проворчала бабка, доставая из вороха скарба чугунную сковородку. – Яичницу жрать будешь, придурочный?

– Я не придурочный. Просто надо ж предупреждать, что вы мысли, ну, того… читаете… А если читаете, зачем спрашиваете про яичницу, сами же прочитали уже, что я голодный. Я третий железный хлеб изгрыз уже, – начал зачем-то ныть Иван-царевич.

Баба Яга зашоркалась у печи, изба наполнилась ароматными запахами еды. Через минуту перед Иваном на столе уже стола тарелка с яичницей и ломоть свежего хлеба. Бабка пристроилась на углу стола и уже по-доброму спросила:

– Что, любишь ее, поди?

– Кого? – переспросил Иван, впиваясь зубами в хлебную краюху.

– Яичницу, кого! Ты и впрямь тугодум! Василиску свою любишь?

– Стал бы я за нелюбимой по лесам шастать. Стало быть, люблю…

– А вас, героев, черт поймешь. Вам лишь бы подвиги совершать. А зачем… Ради кого… Василиса твоя кинула тебя, к Кощею улетела давеча. Если ты думаешь наивно, что он ее силой у себя удерживает, то вот уж нет. Василиска-то колдунья первого порядку, она может хошь от кого уйтить…

– Я спасу ее! Только скажите, где смерть Кощеева! – вдруг от сытости в Иване как будто решительности прибавилось.

– А ты прям точно Иван-царевич, а не Иван-дурак? А то вы все для меня на одно лицо…

– Знаете что, хватит! Я спасу ее! Она с ним не по любви! Она с ним из-за… из-за…

– Ну, заканчивай фразу, – ехидно усмехнулась старуха. – Из-за денег? Из-за власти? Из-за обязательств? Из-за чего вдруг молодая женщина бросает своего мужа и улетает к любовнику?

Иван вскочил с лавки, как ошпаренный, и хрипло проговорил:

– Знаете что, это все не по сказке! Быстро мне все рассказывайте про яйцо и прочую требуху, я убью этого вашего Кощея, и мы с Василисой будем жить счастливо!

– Как скажешь. Смерть в игле. Игла в яйце. Яйцо в утке. Утка в зайце. Заяц в сундуке. А сундук на дубе том. Все. Выметайся из моей хаты.

Уже в дверях Иван обернулся и виновато промямлил:

– Вы это… не держите на меня зла…

– Что ты, родной! Хороший ты человек. Хоть и придурок. Жалко мне тебя… Поэтому вот, держи.

И Баба-Яга протянула Ивану старый потрепанный клубочек.

– Это чтоб к Кощею привел?

– К Кощею тебя твоя ненависть и униженное самолюбие приведет. А это, чтобы ты ко мне дорогу нашел, если твоя Василиса опять в лебедь белую через три года обернется и к другому Кощею улетит.

Иван судорожно сжал клубочек и процедил сквозь зубы:

– Их что, блин, несколько, что ли?

– Все. Вали отсель. А то вдруг твоя наивность заразная. А мне еще только ее не хватало подцепить. Тьфу-тьфу, брысь отсюдова!

А потом все было как сказке.

Иван-царевич разбил яйцо, достал иглу и отломил у нее кончик. И только отломил – умер Кощей Бессмертный, прахом рассыпался.

Пошел Иван-царевич в Кощеевы палаты. Вышла тут к нему Василиса Премудрая и говорит:

– Ну, Иван-царевич, сумел ты меня найти, теперь я весь век твоя буду!

Выбрал Иван-царевич лучшего скакуна из Кощеевой конюшни, сел на него с Василисой Премудрой и воротился в свое царство-государство.

КОНЕЦ

* * *

Иван-царевич сидел в царских покоях, обхватив голову обеими руками, словно если бы он отпустил руки, голова бы рассыпалась прахом, как три года назад Кощей Бессмертный.

«Что я сделал не так? Кожу я ее лягушачью больше не трогал. Голос на нее не повышал. Всего ей было в достатке: еда заморская, одежды царские, почести небывалые… Неужто старая карга права была…»

Иван метнулся к сундуку, практически выломал замок, откинул крышку и достал маленький сморщенный клубочек. Несколько секунд он оторопело смотрел на этот комочек шерсти, не зная, что с ним делать. И вдруг яростно сжал шерстяной мяч в кулаке и, размахнувшись, кинул его в стену.

– Да чтоб тебя, сучий ты сын! – раздался недовольный старческий голос. Клубок разросся до размера барсука, барсук медленно разогнулся и теперь Иван отчетливо видел перед собой свою старую знакомую. Баба Яга недовольно шмыгнула своим бородавчатым носом и произнесла:

– Ну что ж. Не буду злорадствовать. Просто скажу: смерть нового Кощея в булавке, булавка в авокадо, авокадо в еноте…

– Не надо мне этого ничего… Авокадо – это вообще кто? – вдруг Иван почти шепотом простонал: – Ты мне скажи, что опять я сделал не так? Почему она так поступает? В прошлый раз она ушла, потому что я ее кожу лягушачью сжег. В другой раз она ушла, потому что я громко чавкал. В этот раз я даже не знаю… Дышал, наверное, как-то не так…

– Ваня, ты хоть и царевич, а дурак редкостный. Не в тебе дело, а в ней. Ты нафига связался с колдуньей этой? Вон, на братьев своих посмотри: один замуж взял боярыню, другой купчиху. Обычных баб взяли в жены, понимаешь, Вань? Живут, детей воспитывают. А ты?

– У меня стрела туда воткнулась…

– А нехер втыкать свою стрелу подряд во всех, Ваня! Голову-то тоже включай. А то ишь, стрелой он вздумал соображать своей… Тьфу, что за молодежь пошла! – зафыркала старая ведьма, но вовремя осеклась. – Ладно. От меня-то чего щас хочешь?

Едва шевеля бледными губами, Иван-царевич произнес:

– Что мне с ней теперь делать?

– А я почем знаю…

– Дак это ж ВАША дочь! – наконец не выдержал Иван.