Цзи Сяоган - Даосские секреты любовного искусства

Как и китайское слово «ян», «яр» – это проявление деятельного мужского начала, а «емь» так же, как «инь», олицетворяет женское начало, которое вмещает в себя все, захватывает и перерабатывает – как сама плодородная земля и как женщина.

Русский православный священник, богослов, религиозный философ начала XX века Павел Флоренский в работе «Магичность слова» заметил связь между словом и семенем, «верхним» и «нижним» излиянием личности, что весьма недалеко от китайской истины:

«Человек сложен полярно, и верхняя часть его организма и анатомически, и функционально полностью соответствует части нижней… Половая система и деятельность находит себе точное полярное отображение в системе и деятельности голосовой».

Если слово – это выражение энергии, а речевой аппарат находится в голове, то русская и китайская мысль оказываются близкими в очередной раз.

Получается, что братство России и Китая – не просто духовно, оно гораздо глубже, чем мы полагаем. А истина у нас – одна на двоих.

Эту историю я буду помнить до конца своих дней! И вспоминать ее буду с улыбкой и смущением!

Учитель Цзи Сяоган не соответствует стереотипу восприятия китайских мужчин в сознании европейских женщин. Обычно мы представляем китайцев людьми невысокого роста с желтоватым оттенком кожи. Когда я училась в канадском университете, среди моих сокурсников были парни именно с такой внешностью. Но Сяоган – это китайский Илья Муромец со смуглой кожей, почти двухметровый здоровяк, косая сажень в плечах. Недаром он президент нижегородской Федерации ушу и цигуна – от него исходит немереная физическая и духовная силища. Но, как у многих восточных людей, у мастера живот не напряжен, поэтому есть ощущение, что он, мягко говоря, не страдает худобой.

Однажды пришла я к учителю с вопросом об имбилднге, вумбилдинге и всех западных «видах спорта», направленных на тренировку самых интимных мышц. Многочисленные свидетели моего литературного пути грозятся никогда не забывать мои первые шаги в поэзии. Это была откровенная любовная лирика, щедро обезображенная образцами ненормативной лексики. Поэтому за матерным словом в карман я не лезу, комплексами речевой неполноценности не страдаю и выражаюсь так, как считаю нужным. Но перед китайским учителем я почему-то робела. Уважение к великой культуре, не иначе! Я не знала, как намекнуть мастеру на тему, о которой хочу поговорить. Начала я издалека:

– Сяоган, скажите, есть ли в даосской философии раздел, который занимается развитием сексуальной чувствительности женщин? Информации об этом не так много. Может, есть какие-то специальные каналы и точки, которые отвечают за сексуальное возбуждение?

Учитель посмотрел на меня внимательно. Казалось, он очень удивлен таким неожиданным поворотом – от глубинных основ философии к плотским утехам. Но серьезность моих намерений познать все наверняка его убедила в том, что я уже взрослая девочка, и мне можно кое-что рассказать. Он переспросил:

– Точка?

Внутренне я согласилась, что можно начать и с точки, хотя мышцы и способы их укрепления интересовали меня гораздо больше. Но надо было с чего-то начинать!

– Да, точка, – смиренно согласилась я.

В ответ прозвучало слово, которое оглушило меня сильнее, чем гипотетический выстрел из пушки, если бы я вообще такое пережила! Мой глубокоуважаемый учитель сказал такое, что я не осмелилась бы повторить в его присутствии даже шепотом. Это было знаменитое русское слово из трех букв, которое я с радостью использовала почти в каждом своем стихотворении об ужасах беспробудного секса. Икс, игрек и… Формула, известная каждому приличному матерщиннику. Конфуз! Видимо, кто-то произнес это слово в присутствии учителя, но не нашел в себе смелости дать подлинное лексическое значение этого дивного словечка, обозначающего мужское достоинство.

Сяоган очень хорошо владеет русским языком, но все-таки некоторые пробелы у него есть, и акцент выдает в нем очень иностранного иностранца. Я смутилась. Но все-таки филолог и любитель русской словесности во мне – существо неистребимое никаким этикетом межкультурного общения:

– Учитель, Вас кто-то научил слову, которое считается в нашей культуре непристойным, даже бранным!

Мне казалось, что эта языковедческая пятиминутка может затянуться, но Сяоган слегка подрезал мои крылья словесника:

– Да нет, не х… а hui!

Мое ухо не восприняло никакой разницы! Это было ужасно!!! Филологический тупик, конец света!

Оказалось, что Сяоган погружен в культуру русского слова гораздо глубже, чем я предполагала. Оказалось, что «волшебная» китайская точка называется точно так же, как синоним мужского члена. Вот это новость! А Сяоган сопроводил ситуацию даосскими комментариями:

– Вообще все это ерунда, все, чем занимаются женщины на Западе. Они тренируют мышцы, а нужно работать с энергией! Вот смотри!

Мой учитель, который минуту назад стал еще более глубоко уважаемым за постижение особого сегмента русского языка, расстегнул рубашку, почти обнажив живот. Я вздрогнула и зажмурилась от стеснения! В моем многолетнем опыте обучения в двух странах еще не было такого, чтобы учителя раздевались! Потом он совершил какие-то непонятные мне движения, и я обомлела. Никакой выпуклости в области живота не было, зато проявились «кубики», рельефные мышцы пресса, говорящие о высочайшей степени физического развития мастера.

– Видишь? Я не напрягал мышцы, просто работал с энергией. Точно так же можно работать с интимными мышцами. Но это восточный путь, и на Западе он менее популярен, чем путь физического развития.

Я смотрела, как завороженная! Теперь я поняла, почему учитель расстегнул часть пуговиц на рубашке: если бы он начал рассказывать мне об этой трансформации, я, безусловно, поверила бы, но не прониклась эффективностью метода. Впечатление было колоссальным!

И еще, после этого урока я окончательно убедилась в том, что мастер всегда остается мастером, находящимся на дистанции, достойной Учителя с самой большой буквы. Я ни разу не помыслила о том, чтобы перейти с ним на «ты», несмотря на то, что в центре китайской медицины через несколько дней общения почти все пациенты сокращают дистанцию, и Сяоган с удовольствием разрушает преграду условностей. Для меня он всегда старший, мудрый и недосягаемый. Даже на очень деликатные темы мастер Цзи умудряется говорить настолько целомудренно, что смущение, возникающее с непривычки в первые минуты, растворяется в потоке духовности уже через несколько минут. Пожалуй, это одна из самых главных ценностей наших отношений.