Карл Витакер - Семья в кризисе: Опыт терапии одной семьи, преобразивший всю ее жизнь

– Как насчет этого? – спросил Карл у Клаудии. – Ты правда собираешься покончить с собой?

Девушка вздрогнула от такого прямого вопроса. Она выглядела бледной, напряженной и очень раздраженной.

Дэвид видит семью так: в центре его внимания – сын Дон, который старается не показывать, что он делает, отцу, но вместе с тем как-бы заигрывает с ним и побаивается его, и это Дэвида беспокоит. У жены постоянный конфликт со старшей дочкой, Дэвид иногда ее защищает, но порой встает на сторону жены. Лаура – прелестный, и пока еще без всяких проблем, ребенок.

– Я думала об этом, – сказала она с таинственной интонацией, на которую нельзя было не обратить внимание.

– А как насчет такого вопроса? – сказал Карл. – Ты хочешь покончить с собой прямо сейчас? Или, может быть, собираешься сделать это сегодня вечером?

Слабая улыбка мелькнула на лице девочки, подобно внезапному отблеску, возникающему, когда автомобиль вдалеке отражает солнечный луч.

– Вряд ли. – Пауза. – Но я об этом думала.

– А как бы ты это сделала? – спросил я. Если в фантазии это подробно и хорошо продумано, то непосредственная опасность значительно выше.

– Не знаю… может, снотворное. Я не вижу ни одного действительно хорошего способа.

Меня насторожила пассивность, с которой она это говорила.

– Ты все еще не ответила на мой вопрос, – мягко напомнил ей Карл. – Ты правда можешь покончить с собой до нашей следующей встречи?

– Нет, – твердо ответила Клаудия. Она сердито взглянула на родителей. – Особенно если они отстанут от меня на некоторое время!

Карл повернулся ко мне.

– Как вы считаете, что мы должны сделать? Что вы думаете о Клаудии?

В первый момент я удивился его вопросу, но сейчас явно настало подходящее время для обмена мнениями. Пока я собирался с мыслями, я чувствовал, как семья внимательно наблюдает за мной. Ситуация призывала к решительным действиям, и нам с Карлом во что бы то ни стало надо было держаться вместе. «Мне кажется, что Клаудия выглядит довольно бодро, – сказал я. – Мне нравится, что она злится и ругается с родителями, а не обращает свой гнев на себя. Я чувствую, что Клаудия очень напряжена, но в данный момент самоубийство для нее – скорее возможность, которую она допускает, чем навязчивая идея. В качестве фантазии это похоже на еще один способ борьбы с родителями. – Я подытожил: – Думаю, что она не собирается кончать собой». Эти слова заметно воодушевили Клаудию.

Карл снова повернулся к родителям. «Я согласен со всем, что сказал Гас. И, несмотря на то, что я не могу доверять каждому из нас по отдельности, я верю в „мы“, в стереоскопическое зрение. – Он глубоко вдохнул, затем выдохнул, чтобы немного расслабиться. -

Я думаю, мы должны сделать вот что. Сейчас вы пойдете домой и подумаете, хотите ли вы участвовать во всем этом процессе целой семьей. И если все-таки решитесь, позвоните мне, и мы назначим встречу на завтра или в понедельник или даже в субботу, если это действительно необходимо».

Ответ отца прозвучал довольно решительно, тем более что по ходу разговора он в основном оставался в тени. «Мне кажется, в этом нет необходимости, и нам надо договориться о встрече прямо сейчас. – Он повернулся к жене. – Не так ли?».

– Да, – сказала она несколько смущенно, но в ее голосе слышалось облегчение. – У вас будет свободное время завтра утром?

– Найдем обязательно, – бодро сказал Карл. – Когда вы можете? – спросил он меня. У меня было свободное время в девять, и Карл согласился немного сдвинуть свое расписание.

Как только решение было принято, все расслабились; и лишь когда напряженность стала спадать, я осознал, насколько был вовлечен в семейную борьбу. Но только семья собралась уходить, Карл вновь повел себя неожиданно: он сел на пол рядом с Лаурой и заговорил с ней. «Что ты думаешь по поводу всей этой неразберихи? – спросил он ее тепло и доверительно. – Ты думаешь, мы сможем выдерживать друг друга целый год или около того, пока будем надо всем этим работать? Как насчет тебя? Ты сможешь это выдержать?»

Лаура вопрошающе посмотрела на маму, но Кэролайн только улыбнулась в ответ. Половина группы стояла, другая половина сидела; все были одновременно заинтересованы и несколько смущены этим разговором. «Я не знаю, – нерешительно сказала девочка. Затем она собралась с силами и добавила. – Но мне не нравится, когда они ругаются».

– Думаешь, мы с тобой смогли бы научить их любить друг друга? – спросил Карл. – Я чувствую, что ты уже умеешь это делать. И если мы с тобой объединимся, то, возможно, научим и всю остальную семью.

Лаура была смущена, но ей нравился Карл, и она не могла не улыбнуться ему.

– Мы могли бы начать с чего-нибудь простого, вроде пожатия рук. Ты хочешь пожать мне руку? – Карл протянул ей свою руку, а она протянула ему свою. – Очень хорошо, – сказал он. – Мне очень понравилось.

На этом встреча и закончилась. Хотя Карл заранее и не планировал садиться рядом с Лаурой, это оказалось очень полезным. Семья увидела, что мы можем дать им не только силу, но и теплоту.

Для Лауры семья – это рай: все очень дружны и любят друг друга. Негативных моментов она просто не замечает.

К счастью, большинство семей появляются на первой встрече не в таком критическом состоянии. Но многие семьи действительно вступают в своеобразную борьбу за то, какие члены семьи должны присутствовать на сессиях. Это противостояние настолько предсказуемо, что мы даже дали ему особое название: сражение за структуру.

Когда Карл просил Брайсов прийти всей семьей, то все интуитивно понимали, что это значит. Весь их мир будет выставлен напоказ: его трудности, его история, его злость, его тревога. Все вместе и сразу будет открыто исследованию и вторжению незнакомцев. А это означало слишком большую уязвимость. Следуя собственной бессознательной мудрости, семья избрала Дона, чтобы тот остался дома и испытывал психотерапевтов. Действительно ли мы имели в виду присутствие всех? А может, мы перестанем настаивать и сдадимся, если они не возьмут Дона?

Им было чего добиваться подобной стратегией. Если бы мы в ответ на их вызов не проявили решительность и уверенность в себе, они бы убедились, что не смогут доверять нам, слишком сложны и сильны были чувства, которые обуревали семью. Если бы мы, напротив, были настойчивы и непоколебимы, они бы догадались, что мы можем совладать с теми стрессами, которые, как они чувствовали, должны были вырваться на свободу. Так или иначе, они должны были выяснить, какова наша настоящая сила. Одновременно они откладывали встречу с «критической массой» всей семьи с той напряженностью, которая неминуемо возникает, когда все члены семьи собираются вместе.