Сергей Степанов - Секс глазами психолога

В любом языке мира намек на нетрадиционную сексуальную ориентацию считается оскорблением, а соответствующие слова – ругательствами. При том что сами эти слова, строго говоря, не являются непечатными, употребляя их, мы имеем в виду: гомосексуалисты – люди дурные, хорошего отношения они не заслуживают, и если тебя так назвали – значит оскорбили. Откуда же берется эта неприязнь, при том что большинству из нас никто из гомосексуалистов ничего плохого не сделал? Отчего один лишь вид человека, заставляющий заподозрить соответствующие наклонности, вызывает у нас раздражение?

Неожиданное объяснение этому явлению еще 100 лет назад предложил небезызвестный Зигмунд Фрейд. По его наблюдениям, больше всего нам неприятны в окружающих те черты, которые присущи нам самим, но признать их в себе мы стыдимся. Зато мы придирчиво подмечаем эти черты в других и своим негодованием демонстрируем: «Я не такой! На фоне всех этих развратников и извращенцев я очень даже приличный человек!»

«Позвольте! – с негодованием возразит любой читатель. – Неужели это означает, что гомосексуальные наклонности присущи и мне, и чтобы не укорять себя за это, я переадресую свои упреки другим? Но я же человек совершенно нормальной ориентации, и весь мой образ жизни об этом свидетельствует!» Психоаналитик-фрейдист на это только понимающе кивнет: «Ваше несогласие – еще одно доказательство правоты Фрейда. Так вы оберегаете свой душевный покой от признания, которое было бы мучительно и стыдно. А если честно разобраться в себе, то кое-какие гомосексуальные наклонности – пускай слабые, скрытые, подавленные – наверняка удастся обнаружить».

В теории Фрейда очень много сомнительного и спорного. В частности – его идея о двойственной, бисексуальной природе человека. По мнению Фрейда, малюсенький гомосексуалист сидит в каждом из нас. Просто мы его, страшась общественного осуждения, загнали в глубины подсознания и отказываемся сами отдать себе в этом отчет. А чтобы заглушить его стенания в темнице, принимаемся громко негодовать в адрес тех, кто осмелился его в себе не прятать и выставить открыто.

Похоже, в этих своих рассуждениях великий венский психиатр кое-что сильно преувеличил, а то и просто выдумал. Ему вообще было свойственно многие сугубо личные переживания распространять на весь род человеческий. При внимательном знакомстве с его наследием создается впечатление, что к некоторым своим близким друзьям маэстро испытывал привязанность, окрашенную в том числе и гомоэротическими тонами (при том, что открытой гомосексуальности он не демонстрировал никогда и никаких нетрадиционных отношений не имел). Подметив эту особенность в себе, он поспешил приписать ее и нам с вами, как это имело место со многими иными его комплексами и причудами. Так что вряд ли стоит идти у него на поводу и отыскивать маленького гомосексуалиста, заточенного в подвалах вашего подсознания. Скорее всего, никакого узника вы там просто не найдете.

Однако кое-что в нашем мироощущении Фрейд подметил довольно верно. Вину за собственное несовершенство (а кто из нас безупречен?), за свои слабости и неудачи мы с легкостью готовы переложить на кого-то другого. Удобнее всего – на того, кто на нас сильно не похож, будь то человек иных политических взглядов, иной национальности, веры или… сексуальной ориентации. Человеку слабому, не находящему в себе оснований для высокой самооценки, просто необходим кто-то, на чьем фоне можно почувствовать себя достойно. Как говорил герой одного американского фильма, погромщик-расист: «Если я не лучше негра, то кого же я лучше, за что мне себя уважать?»

Давно замечено: человек, которому действительно есть за что себя уважать, не стремится выделиться в лучшую сторону на чьем-то фоне. Его отличает спокойная терпимость к тем, кто на него не похож. И если вам ради душевного комфорта необходимо постоянно на кого-то гневаться, кого-то осуждать – это серьезный повод задуматься. И понятно, что это касается не только отношения к гомосексуалистам.

В течение нескольких лет мне довелось вести психологическую рубрику в разных газетах и журналах, отвечая на разнообразные вопросы читателей (главным образом – читательниц). Увы, газеты долго не живут. А вот многие вопросы, с которыми мне пришлось столкнуться, продолжают оставаться животрепещущими, потому что отражают, во-первых, типичные житейские ситуации, во-вторых – типичные слабости, заблуждения и иллюзии многих людей. Вот один из таких вопросов и мой на него ответ.

Пожалуйста, помогите справиться с моей проблемой. Казалось бы, у такого человека, как я, вообще не должно быть никаких проблем. Я молода и, как люди говорят, привлекательна. У меня есть любимый муж и хорошая работа. Вот только директор нашей фирмы в последнее время оказывает мне слишком настойчивые знаки внимания, прозрачно намекая, что хотел бы иметь со мной не только деловые отношения. Боюсь, если я не пойду ему навстречу, то могу потерять работу, которой очень дорожу. Подруги в один голос советуют отбросить предрассудки, принять современные правила игры и уступить шефу. Но я люблю своего мужа. Как мне быть? [Алла С.]

Трудно даже вообразить, какую бурю общественного негодования вызвало бы это письмо, появись оно в какой-нибудь американской “Ивнинг пост”. Ведь за океаном борьба с сексуальными домогательствами на работе приобрела поистине невиданный размах. Американские суды завалены исками женщин, обиженных на своих начальников за некорректное поведение. Более того, сотни мужчин уже поплатились карьерой за неуместные намеки или фривольный жест. Суммы взысканных компенсаций уже исчисляются миллионами долларов. Сегодня нормальный американский босс опасается даже остаться с глазу на глаз со своей секретаршей, не говоря уже о чем-то большем. Это, пожалуй, крайность. И во многих других странах она вызывает лишь ироничные усмешки. Нашим женщинам, однако, не до смеха. Потому что здесь господствует другая крайность. Вынужденные “неформальные” отношения с начальником стали будничным явлением. Сегодня многим молодым женщинам приходится решать проблему, которая мучает Аллу: то ли ради карьеры уступить, скрепя сердце, домогательствам, то ли их отвергнуть ценой потери хорошего жалования?